Ромуил Цыраксон - Элегия страсти

Что же, время, я тобой не понят,
И в глаза боишься мне взглянуть?
Будто я своей судьбою проклят,
Серебром усыпавшей мой путь.

Где она, блистательная юность,
Жизни прежней дымная фата,
По дорогам, втоптанная в лунность,
Отражаясь в прошлом навсегда.

Но в груди России будет биться
Вольный дух, бессмертье сохраня.
Я с тобой теперь боюсь проститься,
Дорогая Родина моя.

А тебе давно уже, приятель,
Жизни подлой шёлковая плеть.
Поцелуи, жар твоих объятий
Превращают нежный ситец в жесть.

И всё больше хочешь ненавидеть
То, что искренне всегда любил.
За какой же грех, хочу увидеть,
Душу я тоскою отравил.

Твоих снегов заманчивая свежесть,
Твоих лугов божественный простор
Во мне рождают вдохновенья зрелость
И красотой своей ласкают взор.

Твоих пещер священные преданья,
Бесценные дары твоих Богов
Рождают лиры томное рыданье
И рвут ей струны музыкой ветров.

Ещё не всё во мне остановилось,
Источник жизни в сердце не иссяк.
Моей судьбы звезда не закатилась.
Я этой музы поднимаю стяг!

Теперь совсем далёк я от Кавказа,
Мне праздность дарит космогенный свет.
Лишь уподобься чистоте алмаза ‒
Ты будешь прав: пути иного нет.

Заката луч на купол неба,
Как солнца нежный взгляд, упал.
Казалось, будто он устал,
Когда купался в злате хлеба,
Когда всему он жизнь давал.

И вот тихонько умирал,
Чтоб завтра заново родиться,
И чтобы снова закружиться
Меж братьев. Новый день настал.

Теперь же словно ускользал
Затем, чтоб в лоно опуститься.
И он успел со всем проститься
И место ночи уступал.

И тополь гнётся, листья отпуская,
И всё пророчит осени тоску.
Порой и вечности для нас бывает мало,
Порой и нас для вечности бывает мало,
Хватая на одну весну.

От осени мне веет запах страха,
То чувство, что знакомо только мне.
Опять один, беспомощный, у праха
Святой мечты, затерянной в судьбе,
В преддверье юности, смолкающей во мне.

Я в это время и смеюсь, и плачу,
И осень я в стихах боготворю.
Я осенью живу совсем иначе,
Я осенью дышу совсем иначе,
И это время чудом назову.

Я устал побираться на папертях славы,
Я устал безнадёжно мечтать,
И утратил я веру в свои идеалы,
И тебя призываю опять.

Ты же вольно и плавно сошла с пьедестала,
Освещая божественный стан,
Оставляя от тоги, что тихо сползала,
В моей памяти тысячи ран.

Ты спустилась ко мне в облачении Евы,
Укрываема ветром весны,
И движением рук над свечкою смелым
Пролила млечный сумрак луны.

И в жилище моём, укрываясь от Марса,
Распаляема лавой страстей,
Не смогла удержаться и ты от соблазна
И уйти от природы своей.

Всё в каморке моей наполнялось тобою,
Свет ночной столь нескромно стянул
Твои бёдра широкие мраморной кожей
И к ногам твоим верно прильнул.

Лишь к расцвету затих пламень нашей стихии,
Точно факел, погасший к утру,
И тогда поняла ты, что стала богиней,
А не мраморным сном наяву.

Яркий свет сквозь оконную раму
Ослепляет до боли глаза.
Я другим со временем стану,
Созревая, будто лоза.

И рубиновым цветом наполнит
Солнца луч молодое вино.
Нежный вкус его чем-то напомнит
Вкус окрепшего очень давно.

Лишь вдохнёшь его хмельную сладость,
Хрусталём разобьётся слеза,
И почувствуют светлую радость
Опьянённые счастьем глаза.

Этот вздох не вернёшь никогда,
Этих слёз не жалей никогда.

Алой крови пурпурная ложь,
Смуглой кожи чуть видная дрожь
Проступали под гнётом креста
На крестовом распятье Христа.

Светлый гений, тёмная ночь
Ускользали от времени прочь,
Оставляя терновый венок
Для того, кто теперь одинок.

Новый Рим, только старый народ,
Новый век, только старая маска.
Кто тебя теперь воспоёт:
Ты сорвал искушения плод,
Но для нас ты ‒ величье и сказка.

Пресных дней седая томность,
Закалённая меж гор,
Звёзд серебряных покорность,
Солнца утренний кагор.

Всё исчезнет, всё поникнет,
Лишь отступит темнота,
В этот мир опять проникнет
Королева – красота.

Августовским небом рухнуло всё,
разбилось в осколки,
Завившейся пылью ветры развеяли
светские толки.

Новой зарёю взорвалась звезда
на башне Кремлёвской,
Золото партии вылилось в камень
Софьи Перовской.