Денис Рякин - Рулады демиурга

Полу сонно стеная улыбку,
Ожидая последний совет
Как хотел бы закончить он пытку
Уточнив их последний ответ:

«Подхалимы, где сын мой любимый?
– Пал заложником крепкого яда, —
«Да неужто! А где же брат милый?»
– Обезглавлен на днях- «Ах отрада!»

«Что за тихая славная ночь,
Чем ещё услужить захотите
Ну а где же внучатая дочь? —
Вашей гибели ждёт- Ах, зовите!»

Пробил час и вошла дочь внучатая,
Поклонилась и старцу в глаза,
Заглянула, ни в чём виноватая,
– Внучка, славная будет стезя.

– Не прошу отдаваться пути моему,
Только сердцу не смей доверять,
Поручай все решения уму своему,
И не смей к слугам злобу питать!

Так закончился век старца в тихую ночь,
Так окончился путь короля.
Прежде царственный род на внучатую дочь,
Сети свёл – роковая петля.

Итак, извечный спор вели
И нарастал, и гас вдали,
Скользя с хребтов приморских скал,
Глагол, что в песнь свою вплетал
Раскаты грома, шум волны,
Днём солнце – ночью блик луны;
Массив степи в рассвете дня,
Галоп отважного коня,
Полёт орла, побег куницы,
В лесах вой волчий, бег лисицы,
Шажки зверьков; медвежий храп;
Копыт крадущихся и лап,
В период утренней росы,
Стенанья в миг ночной грозы
И панику среди берёз,
С которых капнет столько слёз;
И возвращаясь вдаль на юг,
Где львиный рёв раздастся вдруг
И вся саванная обитель,
Чтоб небосвода посетитель
Своим лучом принёс тепло,
Восстанет лишь пока светло…
И зебра унесётся вскачь,
Гиппопотам стряхнёт свой плач,
Во весь опор жираф воспрянет,
Тепло приветствовать он станет,
И крокодил свой вечный тлен
Упустит среди водных вен,
Куда газель не убоится
И вместе с птицей устремится…
Ах, север – там мерцает мир,
Там в мёрзлых водах шёл турнир,
А для кого-то слыли прятки
Побег, спасенье от касатки
В пингвиний дол, где морж зевнул,
И свет полярный с ним уснул,
Чтоб вспомнить о песках пустыни,
Где дождь пришёл и хлещет ныне…
И с новой мощью сквозь рубеж
Стремится время и промеж
Вольётся песнь в ручной уют,
Очаг домашний, что куют
Клинком и порохом влекут
И правды новые несут,
Погибель снова занеся
И дол озлобленно храня,
С витийством боевых свершений,
Народов славных завершений,
Давно с высот забытых вир
Воспетый лирой шаткий мир,
Забвение всяких обольщений,
Падение перевоплощений,
Разруху, мор плечом с солдатом,
Могилы – в списках брат за братом,
Войну за власть на каждый век
Покуда алчет человек…
Затем же утренней звезды
Сияние в мотив судьбы,
С безумной силой так вплетётся,
Терзаясь, эхом разовьётся,
Чтоб смолкнуть в час земной кончины,
Ища к рождению причины,
Где вечный вздор минувших дней
Пылает ради всех огней.
И вновь по новому сразится
И новой страстью разразится
Глагол, что в горы улетал,
Когда опять в ничью играл,
Когда неиствуя вдали
Смерть с жизнью вечный спор вели!

Однажды в богатом на всё государстве,
Где жители чахли в безумном управстве,
Хозяин земель, поскучав на пиру,
Турнир пожелал сотворить ко двору

И звали героев с концов разных света
И звали всех бардов, в ком дух жив поэта,
И много явилось тогда на турнир
И славный тогда уготовился пир!

Где рыцари пили и ели без счёту,
Не зная ни скуки, ни ведая гнету
И столько тогда подружилось солдат,
Товарищей бравых, веселых ребят:

Там пили пираты и всадник с косою,
Там пел ветеран потерявший счет бою,
Там ели две дюжины крепких бойцов
И ровно тринадцать счастливых отцов,

А так же принцессы, а с ними царицы,
Что строили в этом застолье ресницы,
Лишь только один не явился на пир,
Гадая на этот изменчивый мир.

Но утро настало и клятые браты
Супротив друг друга сражались солдаты,
На радость владыки, за то, что корона
Была всех важней и за гул стадиона.

Там пали пираты с тоской стадиона
Визжали принцессы за праведность трона!
И пал именитый в боях ветеран
Тринадцать их пало от ссадин и ран.

Так рыцарей кровь у колена царицы
Запомнилась взору летящей вдаль птицы
И блеск от меча закалённого в битве
Навеки воспет был в блаженной молитве

И тот предсказатель в доспехах из стали
Казнен был с пристрастием; как этого ждали!
С отвагой героев, сразивших драконов
Он бился во имя суровых законов!

Но вышел «живым» только всадник с косою
И медленно отдал он почесть герою,
И в лик указал полусонный владыки,
В котором менялись бесцветные блики.

И всадник, седлая, ускачет в дорогу,
Владыка от ужаса вспрыгнет на ногу:
За всадником духи героев уходят
И больше никто на турнир не приходит.

Под храмовые молитвы
Освещая поле битвы,
Утром солнце светит рьяно;
Паладин на страже храма…

Ржавый меч не убран в ножны
Все сомненья нынче ложны,
И кираса тонет в крови
Еле шевелятся брови,

Дрябло тело, ссохлись руки,
Жив: лежит в кровавом круге
Из небесной светлой рати;
А чего боролся ради?

Мир звучал «Всевышний суд»
Приговор: «Живых сметут»
Верен свету – бей челом
(А почём? Ценою в ром)

Так храмовые рубаки
В час междоусобной драки
Возжелали встретить день
Проклиная крест – ремень.

Грянул час прихода рати!
Крик был: истинные братья
И хотя мы «Псы Господни»
Разве с другом биться сродни?

Разве нравы паладинам —
Не щиты простолюдинам
Коль стенаньям в час бесславный
Встрепенёмся в бой наш главный!

Завопил храмовый зал,
Гул не стих, да не стихал,
Так собрались все рубаки
Для ответной с небом драки!

Вышел бравый знаменосец
Всех вернее крестоносец
И за мать, и за отца
В бой носился без конца.

Чемпион людского племя,
Кротко выжидая время,
Разрезал послов небес
В вальсе боевых чудес.

Бравый лучник: руки стерты,
Стрелы шелестят в аорты,
В сердца, в очи, в груди, в лица
И нельзя остановиться!

Меч бренчал, щиты ломались,
Струны душ людских срывались,
Но небесной светлой рати
Не сдадутся те, кто братья

А последний, тот, кто в латах,
Тот, кто духом жив в солдатах,
Сквозь ряды небес прорвется
И никто уж не спасётся!

Под храмовые молитвы,
Ночью в мраке поля битвы
Еле движимою статью,
В тишине расстались братья.