Array Сборник - Самому себе не лгите. Том 4

Осенний дар —
Последний мой листок,
Еще он держится,
В нем столько удивленья,
И в нем живет остаточное рвенье
Пожить хотя бы чуточку
Еще.
Его порой касается крыло
Какой-то незадачливой пичужки,
И в тон пичужке ветерок поет.
О чем?
Им ведомо,
А лист в ответ живет
Остаточной своею позолотой
И машет ветру в такт как бы крылом.

Зову я душу на свидание.
Как нужно мне поговорить
О самом-самом,
Что порой тревожит,
И свою душу в душу ей вложить!
Довериться хочу о самом главном.
Вот я влюблен,
А тут же рядом все ушло,
Ушло,
Недолюбил,
А значит, и не жил.
А как понять?
Себя я истревожил,
Поскольку только для себя фактически и жил.
Ты подскажи, душа,
Я весь в сомненьях.
Судьба свое талдычит,
Ей видней,
Зачем я жил – не жил,
Как встретил и расстался,
А значит, ничего не накопил.
Как будто в доме чистота,
Порядок,
Но он, по сути, вовсе не жилой:
Я сам чужой
И для души – не близок.
О, сколько нужно жить,
Чтоб быть собой?
Смеркается порой довольно часто,
А я привык в потемках жить – не жить,
Я будто бы попал в Кривозеркалье,
Где все другое:
Не с кем слова молвить,
И от себя скорее прочь спешишь.
Вчера я встретил милое дитя,
Свое дитя,
Мы с ней разговорились,
И вдруг открылось,
Будто сбылось,
И я влюбился в самого себя.
Я – не нарцисс,
Душа не даст соврать,
Но значимо,
Чтоб полюбить кого-то,
Как надобно любить себя, родного,
Тогда полюбишь тех,
Кто рядом жил.
И не мое жить жизнь в Кривозеркалье,
Повернут ключ,
И двери отперты…
Скажи, душа,
А я кого-то встречу,
Чтоб жизнь начать
Как с чистого листа?

Живут,
Живут воспоминанья
К той девочке с большим бантом,
В ее столичном одеянии:
Сандалии,
И гольфики,
И шар.
Живут,
Живут воспоминанья
В обычных наших вечерах,
Где мы встречались во дворах,
И так старательно чертили
Мы классики,
Играли в игры,
Да бабушки всегда следили,
Чтоб мы чего не натворили,
И чуть не так —
Вели домой.
Потом мы как-то повзрослели,
И мы без бабушек своих
Пошли кто в вуз,
Кто на заводы,
А девочка с большим бантом
Уже совсем другою стала,
И мы влюбляться в нее стали
И приглашать на вечера.
Ведь мне тогда не повезло,
И не в меня она влюбилась,
И все обрушилось в мгновенье:
И бант,
И сад,
И бравый Славик,
Который ничего не значил,
Но только выбрала его.
Мы в детство слишком заигрались,
Но как-то взрослыми вдруг стали,
И те с бантом повырастали,
А мы уж пузики растим.
И наши дети,
Наши внуки
Иначе учатся по жизни,
Но тот же бант,
Сандалии,
И гольфы,
И шарики раздули щеки,
И те же игры во дворах,
А наша жизнь почти прожита,
И мы за внуками глядим.

Этот беленький цветок рос,
Этот беленький цветок цвел,
Поражал своей белизной,
Потому как пчелой пел.
Посреди мирской суеты
Белый наш цветок жил,
Расцветал вовсю,
Удивлял,
В белый цвет он мир одевал.
Даже ветер тот цветок пощадил,
Не сорвал его,
Не измял,
Потому что он
Белизной своей
Даже ветер тот покорил.
Но пришла беда для цветка:
В хмурый день пришел человек,
И измял он цвет,
И сорвал,
И остался от цветка цвет —
Лепесток к лепестку на земле.
Горя общего – не объять,
Очень надо,
Чтоб цветок жил,
Поражал своей белизной,
Чтоб вселял в нас надежды он.
От цветка к цветку мы живем,
Наполняя жизнь чистотой,
Чтобы никто не смел никогда
Убивать этот цвет в нас.
По любви живем мы в миру,
Постигаем мир красотой,
Потому что мир нами живет,
Потому что в нем жив цветок.
В нашем сердце живет любовь,
У которой есть белый цвет,
Это он расцвел в том цветке,
Чтобы жили мы на Земле.

Сердечный друг,
Я для тебя живу,
И наши туки уж давно обмолвились
И заставляют биться все сильней
Здесь, прямо в зале,
Прямо перед сценой,
Где для тебя артисты собрались.
И для тебя оркестрик аргентинский
Играет вечное «Бессамему»,
А ветерком пахнуло на тебя,
То вентилятор крутит,
Крутит,
Крутит,
Шарф ниспадает,
Чтоб тебя укутать,
Он так боится не дарить тепло.
Ты не в меня,
Ты в танго влюблена,
Я это чувствую,
Ты отдалась с пристрастием,
А мы сидим
И слушаем,
Все слушаем
Мотивы той далекой стороны.
Сегодня день рожденья у тебя,
И лучшего подарка не отыщешь:
Живой оркестр,
Музыка
И мы,
На нас опять нахлынуло
И бросило,
И эхо бьет порывами души.

Прощается клич журавлиный.
Может быть, это от слез,
Может, не хочет прощаться
С теми,
Кто в сердце живет.
Клич от тоски,
От печали.
Может, не хочет журавль
Место родное оставить,
Даже когда там рай.
Там,
В том краю далеком,
Не будет таких берез,
И липа не та пред завалинкой,
И дети играют не так.
Курлычет прощальное стая,
Выстраиваясь в строгий клин,
Журавль летит,
Не зная,
Что ждет его там,
Вдали.
Прощанье с родным – утрата.
Он будет надеяться,
Ждать,
Но он возвратится обратно,
Где хата,
Где речка,
Где сад.
Он вырастит новых деток,
И те журавли навсегда
Любовь сохранят в сердце,
Чтоб возвращаться назад.