Эварист Парни - Стихотворения. Война богов

Поэзия Парни, особенно периода «Эротических стихов», – это «предельная искренность», которой бывает трудно достичь прежде всего потому, что для этого нужно победить всю душевную застенчивость, которая есть в сердце пишущего; всякий мастер стиха что-то прячет от читателя, заменяя это сокровенное поэтическим вымыслом и мазком, уводящим в сторону; Парни же – не прятал ничего. Он вдыхал жизнь и любовь полной грудью и таким же полным выдохом отдавал стихи.

Но, ставя перед собой задачу писать статью о творчестве Парни, я должен был остановить внимание читателя на этой стороне лирики Парни, потому что и в «Войне богов», поэме, написанной в антирелигиозной манере Вольтера, Парни умудрился сочетать иронию и ненависть к христианству автора «Орлеанской девственницы» со своей трогательной откровенностью.

«Война богов» была сначала напечатана отрывками. Напечатанная полностью, она была с улыбкой принята эпохой Директории, привыкшей к еще большей эротике; эпоха не усмотрела ничего страшного в мыслях Парни уже по одному тому, что вопросы религии не слишком интересовали общество. Эпоха Регентства отнеслась к поэме совершенно иначе. Вольнодумство было не в моде. Поэма послужила причиной тому, что кандидатура Парни в академики провалилась (он был избран только в 1803 году, и то с большим трудом), а в 1827 году «Война богов» была осуждена и сожжена.

«Война богов» изображает временную, как утверждает Парни, победу христианства над язычеством, Парни рисует разложение христианства и почти точно описывает конец не только христианства, но и религиозности вообще. Он совершенно правильно утверждает, что начало гибели христианства произойдет от рук тех, кто больше всего держался за христианство. Ни разу не согнав улыбку со своего пера, Парни описывает и ужасы христианства, и его гибель. Он разлагает Троицу на витиеватого Святого Духа, глуповатого Исуса-Сына и торжественного Бога-Отца с точностью хирурга или химика. Он с ехидством настоящего энциклопедиста шаг за шагом демонстрирует фарисейство христианства и остроумно и язвительно указывает на все автоматические позаимствования христианства из языческих мифов; перед читателем с предельной убедительностью за образом Самсона начинает вырисовываться фигура Геракла, и по жезлу Моисея завивается виноград Вакха. Парни на каждом шагу старается показать, что христианство не только украло у язычества все свои легенды, но и объединило содержание этих новелл. «Война богов» это не антиклерикальная, а действительно антирелигиозная поэма.

Друг Парни, критик Женгенэ (цитирую по статье П. Морозова) писал: «Боги-победители являются здесь настолько же смешными в своей победе, как побежденные в своем поражении; ни те, ни другие ничего не выигрывают». Д. Благой в «Литературной Энциклопедии» совершенно правильно пишет, что «написанная <���…> в пореволюционное время "Война богов" явилась одним из самых разрушительных антицерковных и вообще антихристианских произведений мировой литературы», и также правильно отмечает, что симпатии Парни на стороне богов языческих.

Шлегель относится к «Войне» с непонятным пуританизмом и, отмечая несколько наиболее удачных мест (пародия семи таинств, крещение Приапа и сатиров, история Таис и Элинена, нравы женского монастыря и т. д.), делает общее заключение: «"Война", несмотря на свое титаническое название, представляет только изящную миниатюрную работу».

Но как бы ни были придирчивы отзывы отдельных критиков, для нас важно уже одно то обстоятельство, что Пушкин многократно подражал Парни, причем и он сам, и его исследователи далеко не всегда отмечали эти позаимствования и подражания.

Н. Огарев, первый издатель «Гаври<���и>лиады» [5] Здесь и далее дается название поэмы Пушкина, утвердившееся после ее публикации под редакцией Б. Томашевского, – «Гавриилиада» (Пушкин А. С. Гаврилиада / Ред., примеч. и коммент. Б. Томашевского. – Пг., 1922), хотя Шершеневич везде пишет «Гаврилиада», как это делали до него многочисленные издатели этой поэмы (Гавршиада. Сочинение А. С. Пушкина. Эротическая поэма. – Б.м., 1889; Пушкин А. С. Гавршиада. Полный текст поэмы. – Киев: Тип. A. M. Лепского, 1918; Пушкин А. С. Гавршиада. Полный текст / Вступ. ст. и кр. примеч. Валерия Брюсова. [Изд. 2-е.] – М.: Альцюна, [1918] и др.). , пишет: «"Гавриилиада" принадлежит к произведениям раннего возраста поэта и без сомнения отзывается влиянием Парни. Рассказ Сатаны о том, как и почему он научил Еву отведать запрещенного плода, и прилет голубя имеют всю силу и прелесть лучших позднейших произведений Пушкина». Но тот же Н. Огарев забывает отметить, что весь рассказ о голубе, как и жизнь Адама с Евой в раю, – это простой, почти дословный пересказ соответствующего места из второй песни «Войны». Не отмечает этого и В. Брюсов, трижды писавший предисловия и примечания к «Гавриилиаде».

П. Морозов в своей статье «Пушкин и Парни» дает кропотливо и добросовестно сделанный перечень позаимствований Пушкина у Парни, отмечая, что явно или утаенно, полно или частично тень Парни диктовала Пушкину следующие стихотворения: «Измены», «Эвлега», «Леда», «Моему Аристарху», «К живописцу», «Фавн и пастушка», «К Морфею», «Я думал, что любовь погасла навсегда…», «Опять я ваш, о юные друзья…», «Я видел смерть; она в молчанье села…», «Любовь одна – веселье жизни хладной…», «Письмо к Лиде», «Добрый совет», «Деревня», «Платонизм», «Нереида», «Гавриилиада», «Прозерпина», «Ты – богоматерь, нет сомненья…», – не касаясь ряда отдельных образов или выражений.

Какой поэт может гордиться тем, что Пушкин так много унаследовал от него? В этом отношении только Байрон мог бы конкурировать с Парни!

Кроме частично отмеченных (в самом тексте перевода читатель найдет более конкретные указания) прямых позаимствований, необходимо отметить сильное влияние Парни на «Гавриилиаду» в плане так называемых лирических отступлений; эта манера Парни понравилась Пушкину, и это сказалось не только на «Гавриилиаде», но и на более поздних поэмах Пушкина.

Перед переводчиком «Войны богов», которая до сих пор не была переведена на русский язык, вставал ряд трудностей, если переводчик отказывается от механистического перевода.

Парни пользуется не только мифологическими намеками, которые в большинстве случаев или известны, или разгадываются без особого труда. Значительно сложнее дело обстоит в тех случаях, когда Парни переходит к истории и особенно к истории религиозных течений, сект, ересей, расколов; тут поэт пользуется материалами, которые теперь найти просто невозможно, и из-за этого иногда невозможно расшифровать те или иные намеки.

Кстати, необходимо отметить, что мы на русском языке не имеем никаких пособий в этом деле. Энциклопедические словари не только общего плана, как дореволюционные Граната, Брокгауза и Эфрона, «Просвещения» и послереволюционная Большая и Малая Советская Энциклопедии, но и специальные, как «Литературная энциклопедия», – ни переводчику, ни читателю не помогут Мифология, история новелл, предания, собственные имена (за исключением самых известных), столь часто пользуемые классиками, – почти начисто отсутствуют.