Седагет Керимова - Дум моих узоры

Кто хочет выжить – пусть хранит устои.

Где корень слаб – там крона не густая.

Ты станешь в мире круглым сиротою

Без отчей крыши и родного края.

Ну, что пошли за времена?

Ну, что пошли за времена?

Одним – умнеть, тучнеть – другим.

Позорна участь, нечестна:

Одним – краснеть, наглеть – другим.

Как много стало дураков!

Средь них и умный бестолков.

Смотри, теперь расклад таков:

Одним – дрожать, потеть – другим.

Жизнь – как игра, и все хитрят,

Все что-то выиграть хотят.

Но вот фартит не всем подряд:

Одним – всё злато; медь – другим.

На лицах – злобности печать.

Без горя – радости не взять.

Одним – всегда весну встречать,

От стужи коченеть – другим.

Что знать об этих временах?

Тот плачет на похоронах,

Тот – свадьбу празднует в садах…

Одним – богатство, честь – другим.

О, если б…

О, если б я в подлунный мир

Пришла в обличье муравья!

На все житейские дела

Как муравей, глядела б я.

Никто б на свете никогда

Не увидал, что я грущу.

Я б успокоилась тогда,

Забыв, какой я груз тащу.

И засмеялась, веря в жизнь

И завтра светлое любя, –

Как муравей, что тащит груз

Раз в десять тяжелей себя.

Ожерелье

Я собираю круг друзей,

Как жемчуга с морского дна.

В то ожерелье каждый друг

Встал, как жемчужина одна.

Ах, не порвалось бы оно!

Не раскатились бы сердца!

Я не боюсь нажить врагов,

Друзей сберечь бы до конца!

Отнимают мой покой

Отнимает мой покой

Шумный бег бурлящих рек,

Словно дней летящих бег.

В тех волнах,

В бегущих днях

Что-то есть и от меня,

От щедрот былого дня.

В тех волнах,

В бегущих днях

Детство катится мое,

Всё мое житье-бытье,

Весь куда-то мчащий путь –

Тот, что вспять не повернуть.

В эти воды, в эту жизнь

Все мечты мои влились.

Там, средь них, была одна…

Всех родней была она!

Где-то там, где луг цветет,

Где коровок божьих лёт,

Где волна о берег бьет, –

Детство радостно живет.

Время то ушло навек.

Только шум бурлящих рек,

Словно дней летящих бег,

Сна лишает мой ночлег.

Эти воды,

Эти годы

Отнимают мой покой…

Дороги жизни

Пришла весна. Луга уже не голы,

И травы шлют улыбки бытию.

Нектар душистый собирают пчелы

И строят соты. Строят жизнь свою.

Всегда в трудах. Ни мига без работы!

Хотят, чтоб мед был слаще и вкусней,

И жидким воском сглаживают соты,

Чтоб сделать их красивей и ровней.

Вот так и люди. Соты нашей жизни

Ровнять пытаясь, сглаживаем путь…

Но мы не пчелы. По камням, по кочкам

Бредем весь век. С дороги не свернуть.

Ты послушай эти басни

Сорок лет уже – а он в годах таких

Что и где сказать, не знает: всё продрых.

Он чужих не отличает от своих…

Вот кто сливки нашей власти, о аллах!

Что творит он, своей совести назло?

Или лгать ему совсем не тяжело?

Или ветром его разум унесло?

Впрямь седины его грязны, о аллах!

Как улитка, от ракушки отползя

И ни разу чужакам не возразя,

Плачась, вторит им… Без слёз смотреть нельзя.

Ты послушай эти басни, о аллах!

Седой лист

Светила зимняя луна,

Когда средь дум заветных

Бродила я совсем одна

Вдоль городских проспектов.

Холодный ветер под луной

Свистел и выл, неистов…

Шуршал под каждой из чинар

Ковер опавших листьев.

Порою даже танцевал

Лист палый чуть заметно…

И вдруг прилип к моей руке

Лист, спасшийся от ветра!

О, это был не просто лист,

А мастера творенье:

Весь желто-красный, с сединой…

Красив на удивленье!

И в то же время было в нем

Так много грусти тайной,

Что я смутилась, разглядев

Подарок тот случайный.

Откуда грусть? Моя душа,

Как лист, затрепетала.

Прижав его к своей груди,

Я с робостью сказала:

«ты почему ко мне прильнул?

Сказать мне что-то хочешь?

В тоску вгоняешь ты меня,

Или беду пророчишь?

Иль, увидав, что под луной

Душа родная бродит,

Мне намекаешь, что зима

В мои года приходит?»

Но лист молчание хранил.

Согревшись под руками,

Молчал, как смолкшая свирель,

Забытая веками.

И как ни гладила его

Я под луною зимней,

Взлетел он – и растаял вмиг

В небесной бездне дымной.

Вот так и я: взметнется вихрь –

Прильну к кому-то смело…

Но кто меня погладит так,

Чтоб я не улетела?

Что с тобой?

Когда почувствовал один

Боль в сердце у другого,

Он «что с тобой?» – его спросил,

Сказал всего три слова.

Но сила сказочная есть

В вопросе «что с тобою?».

Услышишь – и восстанешь вмиг

Над бездною любою.

Участье растворит беду,

Закроет путь невзгоде.

Ведь словом и железо гнут,

Как говорят в народе.

Как часто слово лечит там,

Где лекарь отступает.

Оно – лекарство, коль и впрямь

Больного исцеляет.

Эй, люди!.. Видя пред собой

Ушибленных судьбою,

Не проходите мимо них,

Спросите: «что с тобою?»

Скажите слова этих три –

И подойдите ближе.

Ведь человек – тот, кто в душе

Сочувствия не выжег.

Зачем твердить, что дорога

Вам каждая минута?

Вы подойдите!.. Ведь и вам

Однажды станет худо.

Снимите груз у мира с плеч,

Чтоб легче он вертелся.

Пусть никогда ни у кого

Не разболится сердце.

П оток любви

Взошла заря, покончив с черной ночью,

И на деревьях улыбнулись почки,

И, с птичьим гулом в мир войдя воочью,

Ревет весна, покончив с тьмой моею.

Ах, эти ночи, полные дурмана,

Улыбки туч без мрака и обмана!

Звезда надежды, ты мне столь желанна,

Так обними, сплетясь с судьбой моею!

Пронзая тьму, цветы бегут наружу,

Как сгустки чувств, дурманящие душу.

Пусть длится жизнь! Все страхи я разрушу,

Что нависали над тропой моею.

Снега шахдага тают, нам в угоду.

Задержат ли ущелья эту воду?

О, сель бесстрашный!.. Оживи природу

И все преграды страстью смой моею!

Всё пойму я

Здравствуй, друг мой,

несравненный, старый друг,

Уж не ветром ли примчало тебя вдруг?

Я одна смотрела в грустное окно,

По стихам твоим соскучившись давно.

Прочитай мне свои строки, как всегда,

Запылай, как в незабвенные года.

Поддержи меня словами доброты,

Растревожь меня, как можешь только ты.

Поделись со мной тоской твоих очей

И скажи: «сколь привередлив человек!

Если счастлив он пять дней и пять ночей,

Так зачем нам полный горестями век?»

На судьбу свою посетуй, загрусти

И поведай мне про тысячи потерь

И про то, что правда нынче не в чести,

И что ложь дороже золота теперь.

Всё пойму я – и твой ропот, и мечты.

А иначе – как бы выжил ты, поэт?