Юрий Любушкин - Избранники Муз. Поэзия XXI века

Жаба плакала безутешно:
«Не побрезгуй, возьми к себе!
Мой Есенин, любимый, сердешный,
Я всегда благосклонна к тебе,

Возвращайся в родные дали,
Сердцу русскому не перечь.
Ведь в столице тоска и печали,
А в тоске можно беды навлечь.

И не вздумай съезжать заграницу,
Там лишь скопище бывших господ.
Там тоска да чужие все лица
И чужой непонятный народ.

Да и речь непонятна для слуха,
Лишь привыкшего к песням полей.
Каждый миг там измерен гроссбухом,
И тебе не споёт соловей.

Где же там соловьиная роща,
Где российских берёзок излом?
Заграница – зловредная тёща:
Всё дела, а душа – на потом.

«На потом» – значит песни не к месту,
И «тальяночка» ей ни к чему.
Ты ж, Есенин, из русского теста,
Русь родная тебе по плечу!

А вокруг тебя сплетни и слухи,
И мытарит ковчег сатаны.
Да Москва раздаёт оплеухи —
Не до песен родной стороны.

Убегай в синь родимого края,
Напоённой простором полей.
А в столице лишь мерзкая стая
Злобой дышит из разных щелей.

Пожалей свою русскую душу!
Я хоть жаба, но дельный совет —
Нечисть снулая счастье порушит
Да изгложет коварный навет.

Мол, деревня Есенин и пьяница,
Возомнил, что великий поэт.
Опозорит молва. Что ей станется?
Где семь бед, там один лишь ответ.

Уезжаем… Да что с того станет?
Я хоть жаба, но роза в душе.
И сердечко меня не обманет:
С милым вместе и рай в шалаше».

Жаба квакала громко, восторженно,
Вдаль взирая, в просторы небес,
А затем, замолчав настороженно,
Подалась в завороженный лес.

Где кикиморы, леший лохматый,
Где русалка поманит к себе.
Нет здесь правых и нет виноватых,
Только страсти кипят по Весне.

Ну понятно, лесные утехи
На забытой, замшелой тропе.
Несомненно, есть в царстве прорехи.
Ну и что? Так угодно судьбе…

Наша Жаба над всеми Царица —
Это дань за мытарства её.
И грохочет окрест колесница,
И ликует в восторге зверьё…

Пусть ужасная – Жаба Чёрная,
Но к Поэту большой интерес.
Ругань грязная, брань подзаборная,
Коль увидит вдруг пьяный балбес.

Но она, своей царской милостью,
И ему отпускает грехи.
На болоте, в дворце с вечной сыростью
Культ Поэта, хоть был от сохи.

Он крестьянский сын, но талантище.
На вершине, всему вопреки.
Поменяет лягуха пристанище:
Царский дом на простор у реки.

Сергуну по душе Жаба Чёрная,
Что ж друзья, вот такой коленкор.
Пусть идея шальная и вздорная:
Заключил с ней Поэт уговор:

Не лягуха она – Роза Белая,
И Царевна – прекраснее нет.
Лишь кабацкая пьянь, оголтелая,
Вслед орёт: «Будь ты проклят, поэт!»

Розу Белую с Жабой венчали —
Это сказка всего лишь друзья.
Вновь на сердце Поэта печали,
На Руси без печали нельзя.

И нельзя от корней отрываться,
Не прожить без деревни никак.
Всё забросить, в деревню сорваться,
Поскорей на родимый большак.

Здесь луна освещает дорогу,
И тропинку средь русских полей.
Ждёт Царевна, твоя Недотрога,
Торопись к ней Есенин Сергей.

Жаба квакала безутешно:
«Не побрезгуй, зачтётся тебе!
Ты меня, хоть и я не безгрешна,
Усади на колени к себе!

Ну, а я своей царской милостью,
Одарю твой сердечный порыв.
Будет Счастье, какое не снилось,
Сгинет прочь твой душевный надрыв…

Ты, Сергун, золотой, послушай,
Ещё раз песни русской страны.
А в Москве торжествуют кликуши,
И колдует ковчег сатаны…»

Сергуну по душе Жаба Чёрная,
Жизнь не мыслит уже без неё.
Что плохого? Царица проворная
Вдруг поверила в счастье своё.

Ведь Её повенчали на царство,
Розой Белой при всех окрестив.
Ни подвоха здесь нет, ни коварства,
Лишь Любви – бесконечный мотив…

Быть Царевной-Лягушкой на Руси нелегко
За полцарства в кадушке, да и Принц далеко.
И не справить поминки, облизав комара,
По знакомой тропинке припущу со двора.

Ах, мой милый, родной Есенин,
Вы приснились сегодня мне,
Как идёте дорогой осенней
По размытой дождём колее.

Впереди – как тоска дорога,
Позади – груз растраченных лет.
И лишь плачет кулик-недотрога,
Выводя свой нехитрый куплет.

Мельтешат города и веси,
Путь нелёгкий к родному крыльцу.
Только кто груз печалей всех взвесит
И луну поднесёт Вам к лицу?..

Кто – никто, но не будем об этом —
Не об этом, конечно же, речь —
Стали Вы знаменитым поэтом,
Но от зависти Вас не сберечь.

Злая зависть, как чёрная сила,
Все растёт, Вашу славу круша.
Финский нож второпях прихватила,
К Вам крадётся, тайком, не спеша.

Ни к чему ей сегодня поспешность,
Кривотолки – порука всему.
Зависть холит невзрачную внешность
И от страха скулит ко всему.

Страшно ей за паршивую подлость,
Страшно правде в глаза заглянуть.
Дрязги, склоки – убогая волость,
Где ей вечную тяжбу тянуть.

Сколько праведников Вас осудило
За разгул и за удаль души?
Тлеет жизнь их, как в церкви кадило,
Им на паперть роняя гроши.

Ну и пусть… Окаянные муки
Ждут завистников в жизни иной —
Там их зависть завянет от скуки,
Обретая свой вечный постой…

Не грозит Вам, Есенин, забвенье:
Осенил Вас божественный дар!
Вам всех ближе Весны упоенье
И стихов обжигающий жар.

Божий дар, словно колокол в праздник,
Разливает малиновый звон.
Лёгкий ветер, весёлый проказник,
Множит славы земной легион.

Медный звон не заменит терзанье
По родной синеокой стране.
Там луны золотое лобзанье
К Вам примчится на красном коне.