Яна Тимофеева - Почти поэт, почти писатель… Памятный сборник стихов и рассказов

Чувствуя его внутри себя, ты абсолютно счастлива. Он не обманул твоих чаяний. Всё оказалось именно так, как ты хотела, и теперь ты особенно горда собой за то, что не сбежала и… сделала вид, что понимаешь его и не осуждаешь.

***

Ты лежишь на спине, закинув одну руку за голову, а другой слегка приобнимаешь его, поглаживаешь по голове, лежащей на твоей груди. Говорят, после секса на спине лежит тот, кто в паре – главный…

Время заполночь, и тебе давно пора домой. Тебя ждёт мама, а позвонить ей некуда. Придётся возвращаться по-любому… Но так не хочется вставать! После того, что было, сил совсем не осталось.

– Может, останешься? – тихо спрашивает он, – Я завтра отвезу тебя на работу.

Ты пожимаешь плечами.

– Я бы с радостью, – вздыхаешь ты, – но мама будет переживать. В другой раз, как-нибудь.

Он горестно и глубоко вздыхает, крепче обхватывая тебя и не желая отпускать. Ему тяжело от мысли о расставании с тобой – так же, как и тебе. Но, мягко отстранив его, ты встаёшь и начинаешь молча одеваться. Кто-то ведь должен проявить твёрдость. Он наблюдает за тобой из постели. Ты знаешь, что его не следует подгонять – он сам встанет и непременно доставит тебя домой. По-другому и быть не может.

Ты уже готова: поправляешь свитер, расчёсываешь волосы, смотришься в зеркало. Наверное, всё же пора его поторопить: уже час ночи, а завтра тебе рано вставать.

– Зай, – шепчет он, и ты поворачиваешься.

– Что?

– Выходи за меня, – просто произносит он.

Ты стоишь, молча глядя на него. Сердце твоё, на миг остановившись, начинает биться как бешеное.

– Что ты молчишь? – хмурится он, и ты отмечаешь, что такое выражение его лица нравится тебе не меньше, чем улыбка. – Ты не рада? – настораживается он.

Ты не в состоянии произнести хоть слово. Стоит его сказать – ты расплачешься, пусть от радости, но заревёшь коровой и потеряешь имидж сильной.

Но как же хорошо, что ты нашла в себе силы не разрушить всё и остаться.

Вырваться из объятий метели. Подняться на заснеженное крыльцо. Толкнуть от себя дверь. Сделать шаг через порог. Замереть, прислушиваясь к тишине в доме.

Похолодеть от ужаса – где ты? Ведь не можешь быть далеко, иначе как объяснить жарко натопленную печь?.. И всё же на миг поверить: ушёл, покинул! Ну за что?..

В следующий миг обернуться на скрип двери и увидеть тебя с охапкой дров, заснеженного, небритого, в запотевших очках, но… самого родного и близкого на свете!..

Почувствовать, как сердце снова начинает биться, как усталость и плохое настроение, растворяясь, покидают. Снова понять: ты не можешь уйти!

А я не могу не вернуться.

Это совсем не в том, чтобы броситься навстречу друг другу и, не в силах разжать объятия и прервать поцелуй, найти подходящую поверхность для своих утех…

Не в том, чтобы переплести тела и, тяжело дыша и слившись воедино, поймать ритм друг друга…

И даже не в том, чтоб содрогнуться в экстазе, ощущая каждой клеточкой тела собственное абсолютное счастье…

Нет.

Это приходит потом. Это в нежном прикосновении тёплых рук, в спокойном и ровном дыхании, близости тела, знакомом и, несомненно, родном запахе того, с кем хочется заснуть рядом…

Того, кто, поправив край одеяла, тихонько шепнёт:

– Спокойной ночи… – и коснётся губами твоего виска.

– Можешь мне больше не звонить! – зло бросаешь ты уже на пороге и, хлопнув дверью, сбегаешь по ступенькам…

Как медленно и муторно тянется проклятый день! Телефон молчит. На душе обида и гнев. Вот и пусть, вот и правильно!.. Ты всё равно не возьмёшь трубку. После ТАКИХ слов он недостоин больше разговаривать с тобой, никогда!

Время плавно движется к вечеру. Ну и хорошо, что не звонит. На работе следует работать, а не болтать.

Тоска… Кофе, что ли, выпить? Нехотя поднимаешься, нашариваешь в кармане мелочь и… замираешь, потому что аппарат на твоём столе начинает вибрировать!..

Не раздумывая и секунды, хватаешь его:

– Алло!..

А я знала, что сегодня встречу тебя…

Ещё утром, когда только открыла глаза и, обдумывая детали того, что приснилось мне этой ночью, начала новый круг – свой сумасшедший день. Или может, я знала это и раньше? Чувствовала, что ты уже здесь, где-то рядом, что скоро встречу тебя?

А может быть, я просто безумно этого хотела? Ждала, что ты меня найдёшь? Кто теперь знает…

Но для того, чтобы понять, что ты моя судьба, что с этого момента ты – мой, а я твоя, мне потребовалась лишь секунда и… ни единого слова. Только взгляд…

С первого взгляда?.. О, нет! За мгновенье до него.

Октябрь. Семь часов вечера, а уже совсем темно, как будто настала ночь. Как сильно убавился световой день… И как же не хочется работать в ночную смену.

Час до электрички. Скоротать его в доме у родителей – правильное решение; от них до станции – одна минута пешком, невозможно опоздать.

Старый дом, в котором я выросла. Люди, которых кто-то свыше назначил быть моей семьёй… Мамин бесконечный монолог, как всегда, ни о чём.

– Будешь кофе?

– Да, мам, буду.

Знала б ты, как он мне надоел! Но без него вырубаюсь, а потому буду… разумеется, буду.

Чёрная, душистая жидкость льётся в небольшую чашку. Я безучастно смотрю на этот процесс. Нет желания не то, что шевелить руками, а даже разговаривать. Но если первое от меня и не требуется, то от второго вряд ли удастся отвертеться: мама не видела меня очень давно, наверное, по-своему соскучилась; мне придётся отвечать на её вопросы: она ведь всё должна знать. А мне хочется просто лечь и закрыть глаза.

– Сколько сахара сыпать?

– Как будто не знаешь: нисколько.

– И как можно пить такой горький и крепкий кофе?

Молчу в ответ. Терпеть не могу риторических вопросов… О Боже, как же всё раздражает!

– Мне Катька звонила. У неё Родион заболел!

– Плохо…

И зачем я это сказала? Конечно, ничего хорошего в том, что заболел племянник, нет! А ещё хуже факт моегополного к проблеме. Я настолько вымотана, что мне в принципе не может ничего хотеться и никому не могу сочувствовать, и никого не могу жалеть.

Кофе дымится в чашке. Мама что-то рассказывает, стараясь перекричать телевизор. А я словно не слышу и не вижу ничего этого. Я далеко-о-о… Сама не знаю где. Но, к несчастью, а может, и наоборот, женщина, давшая мне жизнь, никогда даже не пыталась меня понять. Как обычно, она не обращает внимания на то, как я реагирую на её бесконечные потоки слов, а потому можно спокойно думать о своём. Пусть рассказывает… Лишь бы не спрашивала ничего.

Перевожу взгляд на бабушку, сидящую на диване и читающую какую-то ветхую, потрёпанную религиозную книгу с полустёртыми золотистыми буквами… Вот, кто, наверное, понял бы меня: её жизнь, по рассказам, тоже представляла из себя сто процентов одной сплошной работы – она бы посочувствовала, пожалуй… Но я ведь ничего ей не скажу. Мне не полагается жаловаться никому на этой земле. Я ж сильная?.. Ну вот.