Михаил Садовский - Вера в сомнение. Книга стихотворений

Никто не видел и не знает,
Где он навеки погребён,
Где эхо до сих пор гоняет
Прощальный погребальный звон.

Что он пред Господом ответил
В последний час в июльский день,
Что для него важней на свете:
Сиянье иль сиянья тень.

И стоило ли жизнь потратить
Затем, чтоб убедились мы,
Что истины святое платье
Из света соткано и тьмы.

Вокруг меня
Любимый женский род,
Он дарит мне великое:
Рожденье —
Рука, строка, строфа…
Их Муза шлёт,
А рифма
Побуждает повторенье.

И не спускает глаз
С меня Пегас,
Он ждёт, когда его
Я оседлаю,
Поскачем и
Подарит новый час
Стихи —
Я это точно знаю.

Но удивлённо
Буду я следить,
Как выстроятся
Буквы на бумаге,
И сколько,
Чтобы строчку сотворить,
Любви необходимо
И отваги.

Вся жизнь – работа. Не лесоповал.
Но день и ночь: сбылось иль не случилось.
До пульса я в сто сорок уставал,
Иль море на закате тихом снилось.

Я не боялся тяжкого труда,
И отбивать не надо было табель…
Так уплывала жизнь без следа
Хоть краткого, как на воде хотя бы…

Пусть рукописи даже не горят
И в памяти небес хранятся вечно,
Но душу кто мою вернёт назад?
Зачем я с ними расстаюсь беспечно?!

И в памяти учёта не веду.
Не потакаю попусту гордыне,
Но тянет быть у мира на виду
Не в светлом завтра, не в раю, а ныне…

Что от жизни можно сохранить
Из того, что довелось любить?..
Тишину, небес голубизну,
Уходя, я всё земле верну.

Добрых слов неповторимый звук
И друзей, и дорогих подруг,
Всё, что совершил, не совершил,
Будто безымянный кто-то жил.

Ничего с собой я не возьму,
В свет уйду иль погружусь во тьму.
Если там в толпе меня найдут,
Всё, что мне положено, дадут.

Но, быть может, через толщу лет
Кто-нибудь найдёт неясный след —
Корни будут из земли торчать,
То, что не успел я дописать.

Что не проросли через года,
Но остались в жизни навсегда.
Строк моих неоценённых след…
Ничего прочнее в мире нет.

Исполнены отваги,
В зал, что от звуков чист,
Из рам выходят Вагнер,
Чайковский, Шуман, Лист…

Ни разу не пропущен,
Ни в дни торжеств, ни бед,
Для всей земли насущный
Всемирный редсовет.

Никитская замолкла,
Спит Возрожденья храм,
Придёт оркестр только
В два ночи по часам.

Поклонится великим
Гергиев – дирижёр,
Расправятся их лики,
Замолкнет разговор.

Смычки разбудят скрипки,
И хор органных труб
Вздохнёт, гобой окликнет,
Уж флейты все у губ…

Покой в Москве огромной,
И светофоры спят,
Лишь только астрономы
Полёт Земли следят.

Космическую встречу
Чтоб нам не пропустить
И музыкою вечной
Пришельцев угостить.

Неторопливо блики
На стенах спор ведут,
И редсовет великих
Сидит в седьмом ряду.

Случайно ли мы встретились с тобой,
Какой был месяц? Вроде листобой?!
Вокруг лишь чёрно-серые рисунки
В полутонах без доминант цветных,
Казалось, что в дожде размокли сутки
И ты запечатлеть сумела их.

В неравнодушье к осени моём
Таилось то, что выхода искало,
Я встретил линий точные лекала,
Знакомый с детства мне еврейский дом,
Велосипед – катался я, сквозь раму
Просунув ногу детскую свою,
И бобе, и свою больную маму,
И слов полузабытую семью.

Откуда знала ты, взяла всё это?
Нет, не случайно встретились с тобой…
Какая разница – зима ли, лето!
Рисунков был счастливый листобой!

Косые струи по земле плясали,
Шёл пьяный дождь по вымокшей земле,
И листья, вдрызг отяжелев, свисали,
Линейки вкось сползали на стекле.

В слепящих вспышках это всё сверкало,
Бежало от кого-то, вскачь неслось,
А небо хохотало, грохотало,
Сверканьям во всю прыть отозвалось.

И в шуме капель эхо не стихало,
Ручьи громоподобные текли…
Так становились наяву стихами
Шедевры мира – неба и земли!

Купил я новую тетрадь,
Страниц в текущей мало.
Успею ль столько исписать,
Тяну свой век устало…

Быть может, стоит мне опять
На вырванном листочке
Стихотворенье иль, как знать, —
Лишь по строфе, по строчке.

Заметит критик: до чего ж
Высокого полёта:
На весь листок – одна строка!
Тяжёлая работа…

Но вероятнее всего,
Мой труд его не тронет…
Я не кумир, не божество,
И всё в обрывках тонет…

Нет. Не напишет ничего.
Ну, что ему за дело…
И без того мне повезло:
Писать не надоело.

Целый день цифровые сексоты
Вычисляют безудержно нас,
Вечерами ползём в свои соты —
Там следит телевизора глаз.

Как доверием не соблазниться:
Стоит будто бы нам разрешить —
Денег больше не станет, но лица
Могут просто товар оплатить!

В синагоге, мечети и в храме
За толпой непрерывно следят,
На стене не минует и в раме
Никого механический взгляд.

Ухожу я в чащобу лесную,
И берлогу медвежью найду,
Может, там хоть разок заночую,
Отведу цифровую беду.

Одолев вековую отсталость,
Мы безудержно рвёмся вперёд,
Что же в жизни живого осталось —
Смаковать цифровой анекдот?!

Всевышний, отчего же
С Вами все на «ты»?
Я просто удивлён —
Не надо мне ответа,
Быть может, всё от их
Духовной пустоты,
А может, потому,
Что с Вами ближе это?!

Вы всё же старше их!
А может, стариков
Теперь и уважать
Уже совсем не в моде?!
Но позади у Вас
Печальный строй веков…
Похлопать по спине
Их не удастся вроде…

Я думаю, когда
Вас мысленно прошу,
Чтоб мудростью своей
Со мной Вы поделились,
Амикошонства я
Совсем не выношу,
На «ты» уж иль на «вы»,
Но чтоб их дни продлились!

Осень. Стал прозрачней звук,
Ближе голос электрички,
Как обугленные спички,
Разлеглась ботва вокруг.