Станислав Ведринцев - Жизнь в рифму…

Разгулялась чума по земле,

И в душе, словно гости незваные,

Пляшут бесы Цыганочку мне.

Ничего не боятся – бесстыжие,

Будто Богу уже всё равно,

И у ангелов крылья подстрижены,

И добро обращается в зло.

Почему же мы люди не молимся,

Огорчая на небе святых?

Вместо этого злимся и ссоримся,

Из прямых превращаясь в кривых.

Неужели так глупо закончится

На земле человеческий век?

Или всё же возьмёт и опомнится

Богом созданный вновь человек?

Угрюмый дуб, печальна ива,

Берёза не жалеет слёз.

Хоть всё пестрит вокруг красиво,

Но осень мчится под откос.

Холодный ветер ветви треплет,

Срывает листья с тополей.

И лес уже, как будто дремлет

Под шум неистовых дождей.

В туманной мгле исчезли ели

И только в памяти теперь,

Те озорные птичьи трели,

И та цветочная пастель,

Что разливалась на полянах

Под светом солнечных лучей,

И сумасшедший запах пряных,

Июльских, тлеющих ночей…

Утро туманное – день начинает,

Спорит с прохладою солнечный свет.

Медленно жизнь на глазах увядает

Мёртвой листвой оставляя свой след.

С севера тянет свинцовые тучи

Ветер пронзающий душу насквозь,

Бьёт по лицу он позёмкой колючей,

Горькой печалью не сохнущих слёз.

Сердце устало любить понарошку

Осени серой дождей круговерть.

Ждать уж природе осталось немножко,

Холод могильный и белую смерть…

В ней свет теряет направленье,

Слова звучат шипеньем уст.

Времён угасшее теченье

Глаголет нам, что мир здесь пуст.

Всё серым войлоком обито,

Жизнь обратилась в тишину,

Здесь вера начисто убита,

Мольбы не слышны никому.

В сырой, безжизненной пустыне

Душа безумием больна.

И тонет мысль в гнилой трясине -

Она на смерть обречена.

И так из раза в раз бывает,

Когда спускается с небес

И, мглистым облаком, скрывает

Всю красоту земных прелес.

Меняя цвет – проходит осень.

Всё ярче краски. Тает день.

В лесу, меж стройных, пышных сосен,

Свет чередуется и тень.

Бодрит вечерняя прохлада,

Уходит с солнцем и тепло,

Но в карусели листопада

Мне будто сердце обожгло.

И вспомнил я тот пряный август,

А следом – нежность сентября,

И на душе вдруг вспыхнет радость

В обычный вечер октября…

Во тьму идущие завыли, -

Как воет зверь в лесной глуши.

И кровью землю окропили,

Не вняв мольбам младой души.

Затем рванули вдруг взрывчатку

И ужас пал на сотни лиц.

Смерть приняла со страхом взятку

Из грязных лап детоубийц.

А дальше – ад! Взметались звери,

Рвут на куски едва живых:

Вот, тенью замерли у двери,

Парнишек двое молодых.

Седая мать, закрыв собою

От пуль свирепого зверья,

Дочурку вывела из боя

И Богу душу отдала.

А дальше смерть не успевала

Младые души принимать,

Она, как все теперь стонала,

Устав что-либо понимать…

Ревут уже стальные птицы,

Готовы свой начать полёт.

Внутри оскалились убийцы,

Ждут, когда смерть взойдёт на борт.

На память – снимок. Полетели,

Вздымая пыль над полосой.

А в небе ангелы запели

И черти вдруг подняли вой!

Смерть набирала обороты,

Обратный начался отсчёт.

Встречая взглядом самолёты,

Не знали люди, что их ждёт.

Вот так и замерли любуясь…

Сначала вспышка, а потом:

Земля от грома содрогнулась

И запылало всё огнём.

Разверзся ад, из недр пекла

На время вышел сатана,

Он посмотрел на горы пепла,

Взмолился Богу: – Верь! Не я!

Венец творенья бесподобен,

Мы это знаем – спору нет,

Но на земле лишь он способен:

Сплошь сеять ужас, страх и смерть!

Кто ищет, тот всегда найдёт! -

Сии слова – совсем не новы.

Так в глубине находят брод

Иль рифмы истинное слово.

Вопрос лишь в том, что ищем мы?

Какая цель для нас важнее:

В себя впустить свет от звезды

Иль тучи чёрного чернее?

Вот вам пример добра и зла:

Одни в дерьме найдут и розы,

А у других – цель лишь одна:

Смешать всё светлое с навозом…

Мы в скором ритме нашей жизни

Всё чаще можем замечать,

Что дня нам стало не хватать,

А мы бурлим в потоке мыслей

И неотложных, вечных дел,

Не зная сил своих предел.

Мы на себе влачим хомут

Работы – той, что нам не в радость.

Бываем счастливы лишь малость,

За пряник принимая кнут.

И даже дома в рамках стен

Мы ощущаем адский плен…

Я люблю тебя безмерно,

Безгранично, просто так.

Аки пёс до смерти верный,

Скажут многие: – Дурак!

Ничего, пускай злословят,

Как тебя мне не любить?

Пусть я даже не достоин -

Пол мизинца, может быть?

Каюсь, что ж, в младые годы

На чужую всё глядел.

По веленью прошлой моды

Бросить я тебя хотел.

Слава Господу – очнулся!

Что-то вдруг в душе зажглось,

Сердцем я к тебе вернулся.

Ты простила уж небось?

Мы теперь с тобой едины,

Не жалею я ни чуть.

Божьей матерью хранимы.

Да, и долг пора вернуть…

Среди пылающих рассветов,

Над сединой крутых вершин,

Да над полями самоцветов

И зеленеющих равнин,

Над гребнем волн морей студёных,

Над широтой великих рек,

В лесах дремучих – неведомых,

Что не объехать и вовек,

Да, с золочёными крестами

Часовен, лавр, монастырей,

И с полумесяцем в Исламе,

Да, с Торой древних Иудей,

И с красотой буддийских храмов,

Или под звёздами Кремля:

Живёт, на зло врагам упрямо,

Святая Родина моя!

И, как, кому бы не хотелось

Сие упрямство растоптать,

Я им скажу, как в песне пелось,

Так, не дождётесь, вашу мать!!!

В бушующем море истории,

Сквозь тьму и сияние лет,

Раскинув свои территории,

Которым и равных-то нет,

Божественным ли изволением,

А может быть чудом иным,

Чрез время связав поколения -

Стоит пресвятой исполин.

Тяжёлые судьбы, страдания

Без счёта замученных душ,

То оттепель дней покаяния,

То холод предательских стуж.

Извечен призыв к справедливости,

А жизнь всем на зло, вопреки.

И веруя в ложь по наивности,

Глотает лишь правды куски.

Всё время в надежде на лучшее

Шагает к войне от войны.

В истории дебрях заблудшая,

Не все воплощая мечты:

Живёт только Богу понятная,

То радость приносит, то грусть,

Великая и необъятная,

Моя православная Русь!

В кружевах берёзы русской, в кудрях старого дуба,