Жорж Дмитриев - НЮ – комментарий к фотографии. Стихи. Книга № 10

© Жорж Дмитриев, 2021

ISBN 978-5-0055-4068-3 (т. 10)

ISBN 978-5-0051-7350-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ню как жанр фотографии

и поэтического осмысления

НЮ это попытка привлечь внимание зрителя

чем-то более глубоким, более глобальным,

чем какие-то конкретные частности

и детали человеческого тела.

Это как в вине:

знатоки ценят вино не за количество градусов,

а за его букет, нюансы аромата, послевкусие.

Заметим, что Порнография не имеет отношения

ни к красоте, ни к гармонии, ни к искусству,

ни к чему-либо художественному.

Это просто способ влияния на рефлексы людей.

Кто-то когда-то сказал,

что голые – это в бане.

А в искусстве – обнажённые.

Давайте просто назовем это

«восхищением красотой и гармонией».

Она не ищет новых встреч

В грязи снимаемых квартир.

Она надменно-холодна?

Она горячий снег и лёд.

И разве в том её вина,

Что боль она твоя и мёд.

Рена Руж

Как сладки трели соловья

и щебет стаи воробьев в кустах шиповника

и подле них,

купающихся в теплой пыли…

Как трогательна речь твоя о том,

что утро провела за грядками, а

сын, как в лодку, в тазик сел

и расплескал всю воду…

Мёд слов твоих на сотах лжи

становится все гуще, когда в интимную,

в ночи и в день любой,

ты связь вступить с другими стремишься…

Как больно видеть красоту твоих нарядов

и в тоже время сознавать, что их снимают

бесчувственные руки и ты сама

его ведешь в Эдем расчетливых соитий…

Весна в тебе ломает лёд основ

и на свободу ты устремляешь струи сил своих,

отдавшись каждому, кто позвонит, а ты, в ответ,

спешишь ему назначить встречу…

И мёд, и боль в тебе живут одновременно.

Зачем же за тобою вслед иду я в мыслях каждодневно…

Так сладка ль горечь твоих губ и лживость щебетаний уст?…

Огонь и лёд в тебе сошлись одновременно.

Порочность – твоё кредо!

Мне не страшна гроза, что в мае умывает клёны.

Я не боюсь любви, зачатой в шалаше.

Мне страшен человек с пустынею в душе.

Мне страшен только тот,

кто в печь бросает книги,

и дружбу, без слезы, меняет за гроши.

Я лжи боюсь от той, кого люблю до боли

и главные слова оставить на «потом».

Я жить боюсь, мечту свою не замечая,

и с каждым серым днём – до сроку умирать:

не отличить добро – от хитроумной лести,

и ждать звонка – ты занята с другим…

Так пусть идут дожди —

цветы лишь станут ярче!

Любя. Я зла не затаю.

И не смогу иначе —

чтоб после было мне

не стыдно… за себя.

от Алены Васильченко

Знаешь, к голоду я привык,

а к плохой пище – нет.

Можешь абстрактно себя вести,

в трусиках или без,

если решила поспать с другим,

то не проснись с четвёртым, —

с одним из тех,

которым по вечерам звонишь,

говоря лишь ему одному:

«Мой любимый! Ты – мой!»

В той минуте, что мне даришь,

в часе уже десятом вечера, мимолётно,

ползя «по моему невниманию»,

бросила, словно кость:

«Я только что освободилась!

Пью чай. Как ты?»

И.. растворилась в ночи,

после бесед с «друзьями».

Только минута. Всё.

Словно узнать, что жив ли?

И на входящие не отвечать, т.к.

проблемы с связью.

Будто бы для других

эти условия лучше.

Ищешь пути к разрыву.

Возводишь барьеры разлуки,

чтобы потом опять,

устав от бесшабашного секса,

выйти сухой на берег

от оскверненных с юнцами случек.

Может ли что тебя удержать, если и сын обуза.

Можешь любому его отдать, —

чтобы в такси раздеться

требуется полчаса; сын не узнает об этом…

Лучше голодным быть, чем грезить обманной любовью.

Бюст твой пока красив, но обвешает скоро…

В столь мало лет, как страшно ты перегорела…

Твой путь. Чужая колея…

Как много сделано ошибок?!

Да, верно, то – моя вина…

И насладившись мая шиком,

я не могу Вам не сказать,

что так, да, без обиды, —

ПРОСТО ТАК – хочу ТЕБЯ поцеловать…

Хочу, чтоб сердце Твоё знало,

сколь больно слушать соловья,

когда он трели посылает и верит,

что придёт Она —

его желанная подруга,

тоб свить с ним новое гнездо…

Мой хриплый стон

Вас не заманит в апартаменты шалаша,

где только сад с цветущей вишней

и одуванчиков разброд,

где утром думаю о Вас,

чтоб вечером смотреть на фото,

то в палантичике атласно-красном

поочередно ты меняешь стройность дивных ног…

Вот трели смолкли… неужель,

она – избранница явилась и оценила соловья

за красоту рулад рассветных,

за выбор нужного гнезда?!

Услышь меня, моя подруга,

что я весь день и ночь тебе пою.

Пою всем сердцем

и душою: приди,

приди скорей ко мне! Люблю!!!

И любится, любится, любится снова

и снова – в стогу у лесочка

прекрасная фея исходом лавины душистого сока,

себя отдавая проворным рукам…

Л. Аристархова

Но вот что за чудо: задеты все мысли,

душа и всё тело каким-то пороком, —

он цепкий, как краб:

когда ты Надежду считаешь Реальным и,

силы истратив, в противоборстве с Реальным,

фактическим – «Нет!»

ты снова и снова, сомнения отбросив,

Надежды желанное требуешь -«Да!».

Не хочется верить строптивому «Нет», —

Надеждой рожденное выше Реалий.

И так ежедневно, не слыша меня,

Она – обещает, но всегда забывает

исполнить желанную просьбу мою.

Порочна иллюзия размытостью контуров

и перспективы не видно совсем.

Надежда упорно тебя забирает,

а для Реальности

логин и пароль уже не найти…

Любовь – не Реальность,

коль нету Надежды её обрести!

Я взаимностью Вам не отвечу, —

развенчаю своим равнодушием:

ни минуты за день,

ни секунды на вздохи…

если – лень,

то и я отвечаю лениво:

эдак, дня через… – три ночи,

я исчезну совсем от одиночества… с Вами.

Оставайся с кем ближе, от меня слов не жди…

Я уже давно понял: тебе проще раздеться,

чем осилить, к примеру, Олешу и с ним,

чуть поодаль, левее,

да левее, – Алексея Толстого!

Я поЭду на морЭ, на железныХ колесаХ,

через тот, что НОВЫЙ, мноЙ невиданныЙ мост…

Там, что ближе к Перекопу,

я осяду на плоской Евпаторийской долине,

чтобы что-то писать на ЛатЫне… нЭ Вам!!!

Тебе нужно согреться и даже

загореть шоколадно,

в что-то тонко-прозрачное

завернуть сладость губ и

напомнить мальчишке,

что тебе 22 и 2 сыну,

а что сложится дальше, извините, я – пас!