Надежда Жукова - Печали-радости Надежды

Любимый, дорогой!

Смогу ли я смириться?

Он так спешил к другой,

Забыл с детьми проститься!

А уходя, сказал:

«Кому нужна такая?!»

Из глаз моих слеза

Текла, не умолкая.

Была ему жена

Пятнадцать я годочков.

И вот ведь, не нужна.

Ведь не нужна, и точка!

Любимый, дорогой…

Год, словно век, тянулся.

И вот от той, другой

С вещами он вернулся.

Он у двери стоял,

Твердил, не умолкая:

«Я от неё устал,

Кому нужна такая?!

Теперь ни-ни, поверь!

Прости! Ведь ты простила?»

А я… закрыла дверь,

Взяла – и не впустила!

Ушло моё доверчивое лето,

Надело небо тонкую вуаль.

Ты не получишь от меня ответа,

Но о тебе светла моя печаль.

Печально-строги дождевые звоны,

И журавель колодезный грустит.

Кольцо на пальце – рядом муж законный…

Прости меня, далёкий мой, прости.

Октябрь легко набросил мне на плечи

Из паутинок вытканную шаль.

Я больше никогда тебя не встречу.

Прости меня. А лучше – не прощай!

Времени колечко укатилось

За леса, за синие моря.

Незаметно осень подкатилась,

Неужели осень то моя?

Я была смешлива и беспечна,

Будто одуванчик на ветру.

Мне казалось, будет юность вечной,

И потом я вовсе не умру.

Время мчалось, время торопилось,

Майский звон сменился тишиной.

Не напелась я, не налюбилась,

Оглянулась – осень за спиной.

Памяти листочки облетели —

Алый, серебристый, золотой.

Неужель придёт пора метелей?

Бабье лето, милое, постой!

Ни кожи холеной, ни белого тела…

А впрочем, не очень она и хотела

Короткую юбку и длинные ножки —

Хотелось лишь счастья немножко-немножко,

И, как мотылёчек на свечку, летела…

Ни кожи холеной, ни белого тела.

А тот, кто лицом и приятен, и светел,

Увы, почему-то совсем не приметил.

Как много она в этой жизни умела:

Готовила – пела, стирала и пела,

Плясала, вязала и даже писала.

Однажды тетрадку ему показала,

Где каждою строчкой она, как умела,

Показывала свою душу, не тело.

А он не заметил, а он не увидел;

Обидел он чистую душу, обидел.

Но сделала вид, что совсем не жалела:

Смеялась и пела, смеялась и пела.

Никто никогда ни за что не узнает,

Как горько порой некрасивым бывает…

В мой тихий сон ты вновь пришёл,

Но я ведь не звала.

«Пойдём со мной, там хорошо!»

Я встала и пошла.

Мне было чуточку смешно

И грустно в унисон.

Я знала: умер ты давно,

И это только сон.

Проснусь – а комнаты пусты:

Ты вновь остался там.

И вместо рук твоих – кресты

Незащищённых рам.

«Пойдём со мной!» Я шла, я шла,

Но повернула вспять.

На полдороги поняла:

Ты должен подождать.

Осень стояла цветная, пригожая;

Нынче – декабрь за окном.

Думы пронзительней, мысли тревожнее,

Мысли мои об одном.

Что там, вдали, за сиреневой дымкою

Скорых декабрьских снегов?

О, неужели окажется льдинкою

Наша с тобою любовь?

Пахнут рябины дождём и туманами,

Воздух немного горчит.

Речи твои неужели обманные?

Ах, как они горячи!

Круглой, большой, золотистою рыбиной

В небе лиловом луна.

Выбери, милый, опять меня выбери —

Видишь, я снова одна.

Пусть невесомое чистое снежево

Нашей поможет судьбе.

Самые добрые, самые нежные

Мысли мои о тебе.

Неподъёмную ношу судьба мне на плечи взвалила,

Небывалая осень хлестала дождями в лицо.

Безответно и горько тебя одного я любила,

Обручальное верно носила на пальце кольцо.

Сладко пах подорожник – как лилия, только нежнее,

Но от горечи терпкой моя задыхалась душа.

Я, когда увидала тебя, мой единственный, с нею,

Поняла, что не стоит дальнейшая жизнь и гроша.

Потому что под корень обрублены белые крылья —

Без тебя, ненаглядный, уже не смогу я летать.

Мы двух деток, двух пташек с тобою на свет народили,

Неужель воронихе позволишь ты их заклевать?

Непосильная ноша согнула к земле мои плечи,

Стали бледными щёки – как снег, даже, может, бледней.

Изломал мою жизнь, истоптал ты её, искалечил

До последних до самых, до горьких полыновых дней.

Чего творю – не ведаю сама;

Люблю тебя – другого обнимаю.

Я не играю. Я схожу с ума.

Я больше ничего не понимаю.

Я не умею лгать и не хочу.

Когда ушёл ты – жизнь остановилась.

Неловкими губами я шепчу:

«За что, Господь, такая мне немилость?»

Не в силах ни забыться, ни уснуть,

Мне всё равно сейчас, что быть, что не быть.

Ты знаешь, почему под выстрел грудь

Осиротевший подставляет лебедь?

Какой огонь пылал в моей груди,

Узнаешь ли теперь – так пахнет гарью.

И я по струнам брошенной любви

Забытым сердцем как смычком ударю.

Как быстро наши разошлись пути!

И ты связал свою судьбу с другою.

Прости меня, пожалуйста. Прости,

Коль в чём я виновата пред тобою.

Прости меня. И мне не обещай

О нашем счастье помнить до могилы.

Прости меня… А лучше не прощай.

А я тебе всё наперёд простила.

Лепестки твоих слов облетели,

Лепестки моих снов отцвели.

Под берёзовым небом апреля

Мы по разным дорогам пошли.

Лист опавший к ветвям не привяжешь,

Значит, нужно мне силы найти,

Чтоб из снов моих шёлковой пряжи

Себе мостик – надежду сплести.

Ты одним лишь единственным словом

Оборвал нашу общую нить.

Ничего. Обойдётся. Я снова

Научусь и смеяться, и жить.

Май пургой лепестковой черёмух

Заметёт моё горе-беду

И зажжет в небесах васильковых

Голубую надежду-звезду.

Я поверю опять в свои силы,

В неземную поверю любовь.

Обязательно буду счастливой,

Даже если уже не с тобой.

«Я тебя никогда никому не отдам…» —

Был твой голос сладчайшей отравой.

Белозубо смеялся жасмин по садам,

И стелились атласные травы.

Тот пресветлый июнь не забыть мне вовек —

Те безумные, страстные встречи.

Где теперь ты, единственный мой человек?

Чьи теперь обнимаешь ты плечи?

Как песок просочились сквозь пальцы года,

Птица счастья, ты где? Улетела.

Неужель я не встречусь с тобой никогда?

А ведь жизнь без тебя опустела…

Но живёт в моём сердце уже тридцать лет

Тот июнь, где я в счастье купалась.

Мне ложился на плечи жасминовый цвет,

Когда я под луной целовалась.

Сколько лет прошло с последней встречи?

Мне казалось – вечность. А тебе?

Но зачем-то в этот зимний вечер

Захотелось нас свести судьбе,

Так случайно, на одной тропинке.

«Здравствуй!» —

«Здравствуй!» – Из-под ног земля.