Наташа Корнеева - Богиня мётел

когда они стучат
отбойным молотком,
и сумасшедший взгляд
и … в общем, кипятком,
ни времени, ни сна,
без хлеба, сигарет,
покрышки нет и дна,
нет коников, карет ..
и наслажденья нет

когда они молчат -
обиделись (?), ушли (?),
травлю в себе волчат,
босая на угли,
и бесит тишина,
и стрелок тукоток,
я достаю сама
отбойный молоток
и нахер потолок

твои глаза из соли и стекла,
ни шторма в них, ни ласкового бриза,
искусственного моря берег – призма,
непеременчива погода, некапризна,
вода не зеленела, не цвела.

плевком залипли чайки на стекле,
ожогом сигаретным тлеет солнце,
всё пеплом вместо гальки обойдётся,
и зацветёт, по случаю негоций,
бумажная весна на помеле.

богиня мётел, демон кочерёг,
раскалывая дождевой стеклярус,
жевательного червяка – на парус,
и вместо вёсел – отражений пару,
и ветру костью в горле поперёк.

еще споем про это и про то
с тобой ли без тебя , елизавета,
не нарушая пропасти заветов
и не гнушаясь задниц без портков.

запечатлеть ударом кулака
присутствие воздушного пространства,
сняв паранджу туманности с засранца,
исправив чудака на м*удака.

и заиграет красками рассвет,
пойдет гулять закат по закоулкам,
а фигли нам, оторванным придуркам,
скрывать , что за душой души-то нет.

гуляй рванина, буйствуй простота
не покупной и неподкупной веры
в священную непризнанность химеры,
в скота напор и в "самое с кота"
нутра твоей забавности размер
на свалках и завалах личной сути,
да что "с кота"! бывает и на гуппи
субстанций настоящего размен.

и кто бы мог подумать, что теперь,
теперь, когда расставлены все точки,
из почек также вырастут листочки,
и также в май перетечет апрель,

не рухнет мир, и свет не зашипит,
макнув себя в простуженные лужи,
и воздух нужен, когда ты не нужен,
и ничего не полетит с орбит.

и в магазинах та же колбаса,
по-прежнему затюканы кассиры,
и я все та же дура и транжира,
и на своих ошибках дурака
не научили, что с него возьмешь,
раззявит всю себя нарастопырку,
сдерет и спустит шкуры под копирку
поверхности расписывая кож.

рванет по бездорожью до весны,
своей весны, а не сезонной драмы,
где господа, ну, и, конечно, дамы,
на слизистой зашорканой десны,
химических карандашей следы
вылизывают тщетно друг у друга,
а глубоко запрятанная вьюга
балдеет от подобной ерунды.

день сегодня пасмурный и серый,
на троих мерзавчик облака
на галерке пьют и жрут пресервы,
морщась после каждого глотка.

маслом перепачканы манишки,
молоко свернулось в перваче,
третий получается не лишним,
если наливаете мечте.

пусть напьется до "не можно больше",
упадет с галерки неба к нам,
пусть воняет не габбана дольче
и звучит, как драный барабан.

ну и что , что все ее имели
так и эдак, нету для любви
неприятных запахов похмелий,
только, только … только позови -

полетим босыми и кривыми,
с пеной у потресканной губы,
нам не до, а после "жили-были"
интересны выходки судьбы.

только нет судьбы, обман все это,
сказки про иванов дураков
в спину посылают нам приветы
в форме пенделЕй и тумаков.

потому к обмылку солнца ставлю
лестницу многострадальных слов,
буду третьей вместо этой крали
в пьяной вакханалии облаков.

скажи мне, когда я умру,
если сама не замечу
и приравняю к утру
дурно воспитанный вечер.
скажи мне, когда отпущу
птицу из клетки за грудью,
тушкой бульонной к борщу,
стану как все эти люди,

ты не молчи, говори
шепотом, молча, руками,
памятью, полушагами,
мы заключаем пари.
видишь, смеется над нами,
слышишь, какими глазами
смотрят на нас фонари,

знаешь, ведь я о любви…

доказывать, что вертится земля
по стрелке часовой, а не обратно,
смешно и неоправданно затратно,
но главное , какого х*я для.

собака лает – ветер унесёт,
деревья машут ветками впустую,
и не от их маханья ветры дуют,
а, говорят, как раз наоборот.

и солнце не садится никуда
и ниоткуда тоже не выходит,
поверьем веру заменив в народе,
палит по дуэлянтам секундант.

круговорот воды в природе прост:
побольше писай, чтобы меньше плакать,
кому нужна расхлябанная слякоть,
гниения несущая прирост.

прикармливая рыбу, ждут улов,
ловушки удобряются приманкой,
а малыша кормила титькой мамка
до первой крови выросших зубов.

полнолуние безумству ни к чему,
для него луна и днём и ночью
ставкой сотни к минус одному,
прочее ничтожно и порочно.

а луна в полжизни, в полдуши,
малодушно спившаяся в местной
рюмочной, под глазом трёт ушиб,
в ринг орхестру превращая престо.

не мечтать собакам под луной,
голосят безумцы серенады,
млечный проглотив за упокой,
на закуску – звёздные парады.

отпечатком лапы в темноте
вмятина обугленного солнца,
с пропадом души накоротке
ночевала тучка где придётся.

я тебе расскажу про такие далекие дали,
про такие бездонные полумиры и моря,
что доехать до них нам не хватит ни ног, ни педалей,
не достанут до дна ни оплошности, ни якоря,

я тебе покажу необычно заблудшее небо,
уведу на поля, где стрекозы роняют крыло,
я тебя напою не березовым соком, а светом,
что течет через край непонятного "произошло".

на обычном песке нарисую следы всех животных,
на соленой воде напишу переборы из слов,
не растущих ресниц на ветру ледяном, подноготном,
обещания вырву и выплету в молитвослов,

я тебя научу не молиться ни богу, ни черта
не бояться, когда с головой накрывает волна,
это будет во сне у тебя, по моим же расчетам,
в этот миг на земле я останусь одна.

мне при рожденьи дали шар воздушный
прозрачный, как у мамочки слеза,
а я не поняла, зачем он нужен,
смотрела перед ним, с боков и за,

держала нить руками и зубами,
а он скрипел, протискиваясь сквозь
моими несмышлёными губами
и тем ,что до сих пор не прижилось.