Эдуард Струков - Отпусти меня восвояси. Новый русский эпос

так что Мишка страдал в СИЗО один за всех,

поскольку свято верил в то,

что сдавать друзей «западло».

Переубедить Мишку было невозможно,

поскольку был он чертовски принципиальным,

с самого детства воспитывался на культе воли и силы,

истово верил в идеалы «мужской дружбы»

и старательно вёл себя «по пацанским понятиям».

Бледный, высокий, с горящими глазами,

чем-то похожий на религиозного фанатика,

он так старательно призывал новичков молчать,

что быстро становился невыносим,

и его то и дело переводили из одной камеры в другую.

Кто только не пытался вразумить упёртого парня!

Однажды к нему на свидание приехал старший брат,

служивший начальником СОБРа где-то в Сибири,

но Мишка демонстративно прервал свидание.

В городе многие уже давно знали о том,

кто на самом деле вынес мозги судейскому сыну,

и хотя судье-отцу не раз и не два шептали об этом,

но горе и чёрная злоба того

самым странным образом

трансформировались в ненависть к Мишке.

Сроки уходили,

арестант гордо молчал,

следствие заканчивалось впустую,

но дальше случилось самое интересное —

через полгода странствий по чужим домам

Мишкины «подельники» сами явились к следователю

и в один голос дали показания о том,

что их друган-арестант и есть главный «убивец».

Мишка приходил с очных ставок сам не свой,

падал на занавешенную простынёй «шконку»,

брал в руки потрёпанный томик Шекспира

(парень пытался учить в тюрьме английский язык!),

и молча лежал часами в своём закутке

с совершенно белым лицом и слепым взглядом,

катая по выбритым щекам крупные желваки.

Самое ужасное было в том,

что вчерашние друзья,

которых он так трепетно выгораживал,

топили его по полной,

поскольку вместо убийства по неосторожности

Мишку обвинили уже в предумышленном убийстве.

Читатель давно должен был догадаться,

что всё это происходило неспроста,

направляла события из-за кулис

уверенная рука судьи Петрова,

поклявшегося отомстить за сына.

Правда в этом деле уже была никому не нужна,

поэтому дело шилось быстро,

умелыми крупными стежками,

начался скорый судебный процесс,

исход которого был вполне понятен,

потому как вёл его давний петровский приятель,

Мишка на суде по-прежнему отмолчался,

получив полновесные пятнадцать лет строгача.

Карательная операция завершилась,

где-то за богато накрытым столом

судья Петров принимал поздравления,

благодаря коллег за помощь и содействие,

а упёртый парень Мишка

уходил этапом на Ванинскую пересылку.

1.

2.

Нет ничего на свете хуже,

чем в одночасье стать неудачником.

Ещё утром был я везунчиком,

баловнем судьбы,

которого ласково журили на совещаниях,

этаким «анфан терриблем»,

которому прощалось всё —

но всё это происходило

ровно до тех пор,

пока мне фартило.

Но удача изменила мне,

мало того, что чёртов кадмий

в одночасье рушил моё реноме,

он без жалости ломал

мою и без того невеликую карьеру,

или, говоря нынешним языком,

отрубал мой «социальный лифт».

На горизонте замаячил силуэт

ценного пушного полярного зверя

по имени «песец».

Уже примчались на чей-то стук

вездесущие «особисты»

с многозначительными физиономиями,

уже искало меня заводское радио,

требуя срочно явиться к директору,

тихо косились на меня подчинённые

с постными похоронными рожами —

словом, по всему, оставалось мне,

как настоящему русскому офицеру,

только одно —

самым незамедлительным образом застрелиться.

– Остановись и подумай! —

постоянно шепчут нам небеса.

Но по молодости своей

я небесам не внимал

и о подобных вещах не задумывался,

поэтому просто срывал горькую злость

на своё фатальное невезение,

разбивая крепкий кулак

о кирпичную складскую стену.

Вовсю накрапывал к обеду

бессмысленный осенний дождик,

когда вдруг подошёл ко мне

старый добрый знакомый,

весёлый инспектор-пожарник Вася.

– Ищёшь чо ли чо-то, поди?

Гля, покожу-то чо! —

с дивной вологодской хитрецой сказал он.

«Чо» оказалось подставкой,

пластиной серебристого цвета,

на которой в чугунной сковороде

дымилась жареная картошка.

Всё вышло просто —

при выгрузке дунул сильный ветер,

запаренные грузчики подпёрли

дверь контейнера первым,

что подвернулось им под руку,

а шедшая мимо уборщица тётя Валя

пристроила бесхозную вещицу

потом туда, куда надо.

Хорошо всегда то, что хорошо кончается.

Завод, конечно, отхохотал своё,

но отныне поселился в моём мозгу

тот самый неусыпный червь сомнения.

Мудрые инженеры наши

тоже наконец-то задумались.

Почему именно кадмий?

В чём тут страшная тайна?

Изделие простое, в космос не летает,

в таких обычно все болты и гайки

цинкуют или хромируют…

3.

…Он встретил нас, как родных.

Ветеран труда, много лет на пенсии —

а тут ребята с самого Дальнего Востока,

со всем почётом и уважением,

привезли даром икры и рыбы,

пьют, сколько ни налей,

хоть до утра готовы слушать байки

бывшего ведущего конструктора

Симферопольского института,

вписавшего когда-то в проект

тот самый проклятый кадмий.

– Тогда на соседнем участке

хлопцы кадмирование делали.

Утащил я горсть болтов домой,

чтобы поддон «Запорожцу» прикрутить,

хорошие болты оказались,