Сергей Никифоров - Автографы для любимых

Сопливый, маленький в шинели
в больших кирзовых сапогах..
Я на крыльце стою в апреле
и небо – плавает в слезах…
Сквозит ветрами день недужно,
и голубеет мокрый снег.
И, как котенок, всем ненужный
достал наверное, я всех.
В колхозном стаде, на задворках
отчаянно, ловлю коня
И сонный сторож, что в опорках,
в упор не замечал меня…
Со мною ладил старый мерин
и на его большой спине —
для мира был я не потерян…
Хоть не нуждался мир во мне!

Звезда, окурком в небо брошенным
горит над лесом…
Костер потухший в поле скошенном —
дымит завесой…
Травой хрустит табун стреноженный
и пахнет потом…
И крик совы в лесу встревоженном
зовет кого – то…
В костре лежит картошка, томится…
Пора бы, с солью…
Как хорошо все зто помнится
всем сердцем, с болью…
Росою утром травы умываются…
Блестят копыта…
И рысью легкой кони возвращаются:
«Встречай! Никита!»

Меня утрами мать будила,
чтоб шел корову проводить.
«Сережа!» – тихо говорила
и коровенку шла доить…
Кончался сон на сеновале…
Сквозь дрему слышал я слегка:
вот струи звонко застучали
в ведре парного молока.
Корова шумно вот вздохнула,
аккорд высокий взял петух…
И молоком парным пахнуло,
и щелкнул батогом пастух.
Потом в росе ночной купаясь,
на реку гнали мы коров —
и там, в тумане проявлялись
фигуры вечных рыбаков…
Все это было, это было
и ничего не повторить…
Меня давно мать не будила,
чтоб шел корову проводить…
Но иногда я утром ранним
вдруг просыпаюсь оттого,
что будто слышу голос мамин,
что будит сына своего…
… Меня давно мать не будила,
чтоб шел корову проводить…

Как от кленов по рощам светло,
как от кленов по рощам сиянье!
Знать недаром меня завело
в их звенящее опаданье…
Опадают листвой дорогой
и не весело им и не грустно.
Так стихи опадают порой,
и вот также звенят от чувства.
И вот также другим отдаешь,
и не можешь никак иначе.
Весь стихами, как клен опадешь,
а становишься лишь богаче.
Ухожу по тропинке в село
и читаю стихи на прощанье —
как от кленов по рощам светло,
как от кленов по рощам сиянье…

В пути у стихов-костров
я много провел вечеров.
Приходила и ты на свет,
отогревшись, смеялась в ответ.
Говорил я тебе, как в бреду:
«Я найду голубую руду!
Я найду, отыщу для всех!»
И ответом был грустный смех.
Ты потом покидала меня,
гулким эхом в лесах звеня…
Не ужиться никак, все тебе
в моей ветром звенящей судьбе…..

Синие хаты, старый плетень
гляжу виновато в глаза деревень…
Мостик над речкой, вдаль камыши…
Жил бы я вечно – в этой тиши…
Только вчерашний день мой остыл…
Как же я пашни свои позабыл?
На что ж я беспечно, их променял?
Ведь все здесь навечно – мне дед завещал.
Город громадой стоит за спиной,
надо мне, надо – вернуться домой…
Край мой богатый. Яблоней тень.
Синие хаты – глаза деревень!

Не увози сверчков с собой!
Они здесь приложенье к лету…
И после – зимнею порой —
они под печкой скрипнут где – то…
Старушке дряхлой, старику
напомнят о желанном лете —
как далеки все внуки, дети…
Что ни за что, еще на свете,
нам дважды не войти
в одну и ту ж реку…

Я в твои ветви голых рук,
как в облетевший лес,
приду от тягостных разлук,
от надоевших мест.
Нашепчут тихие дожди
твое мне имя в стих…
И будто вечность впереди,
у нас с тобой двоих.

А утром снова снег пошел,
снежинки вновь летали…
Смеялась ты: «Как хорошо!
Какие дни настали!»
А все вокруг белым – бело,
на крыши снега намело…
Мальчишки мчатся от ворот
и первый снег скрипит, поет…
Одни совсем мы в мире этом,
любовь и первый чудо – снег
меня, вдруг сделали поэтом,
позолотив, твой звонкий смех.