Вячеслав Евдокимов - Возмездие

Губки вспухли розой ало,
Чудо‐грудь явила вдох…
И она отрадно встала!
Лик же мигом стал вон плох:

У её прелестных ножек
Милый мёртвый возлежал,
К ней промчав премного стёжек,
А теперь ввек не удал…

И трясла и целовала,
Призывала живо встать!
Слёз пролито уж немало…
Не приходит благодать.

Дева вон заголосила!
Истеричности прилив…
Вдруг неведомая сила
Гонит вон, где был обрыв…

– Жизнь без милого ничтожна,
Будет в солнце даже мрак,
Всё веселье будет ложно,
Нет! Не жить мне в горе так…

И она вниз головою
Вон с обрыва уж летит
С превеликою тоскою…
В том её бесстрашен вид.
* * *
Долго эхо разносило
Вкруг отчаяния крик,
Горе страстнейшего пыла…
Потрясения то пик.

Всё блуждало по ущельям
И рыдало без конца
Вопреки вокруг весельям
Без фигуры и лица…

Скорбь услышав, путник некий
Вздрогнет, встанет и замрёт:
– Горя, знать, всё в мире реки,
А когда ж его исход?

И пойдёт себе, вздохнувши,
С мыслью долгой о себе…
Эхо ж лезло в душу, в уши…
– Тяжко было, знать, тебе.
* * *
А у кельи старец белый
Вкруг ребяточек собрал,
Ведь рассказчик он умелый,
Гнал историй дивных вал…

Вдруг среди его рассказа
Кто‐то крикнет; «Чу! Шакал
Вон завыл с всего экстаза…»
– Нет! – другой, – камней обвал

Звуком страшным будоражит, —
Ближе к старцу и примкнёт,
Ведь в испуга сильном раже,
Старец в бедах ведь оплот.

– Успокойтесь! Это эхо
Скорби чьей‐то бродит вкруг…
Жизни, знать, была помеха,
Принесла душе что мук.

Вот и бродит бестелесно
По ущельям, где всё мрак
И раздолью, ясно, тесно,
Не утихнет ввек никак,

Тело гиблое покинув
И рыдая в полный крик!..
Кажет скорбную картину,
Взрыв ведь горя так велик.

Знайте, детки, в жизни часто
Явит горе в душу прыть,
Люди вскрикнут что вкруг: «Баста!
Мы с того не можем жить,

На себя наложат руки,
Мир покинув буйный наш,
Часто где вбираем муки —
Наш извечнейший багаж.

Надо стойким быть к невзгодам,
Не попасть к ним в тяжкий плен,
Минуть их вон мимоходом,
С действий их не впавши в тлен.
* * *
Всё внимают детки старца,
Мысль мотаючи на ус,
Как вне горя им остаться…
Будет так! Ведь всяк не трус.

Видит это седовласый,
Говорит им: «Ну, ну, ну…
Укротите, детки, лясы
И фантазии струну».
* * *
Эхо ж всё рыдало тяжко,
Быв в кровавейших слезах…
Милый мёртв, она, бедняжка,
Ужас в их застыл глазах…

Лес вокруг… А в нём опушка.
А на ней краса‐избушка,
В ней покой всегда, уют.
Дружно всей семьёй живут

С уважением, без срама
Папа, Дочка, ну и Мама.
С ними Бабушка живёт.
Дружный, искренний народ.

Все всегда в своей работе,
О других всегда в заботе.
Потому любовь и лад,
Ввек друг другу каждый рад.

Ну а Дочке‐поскакушке,
Ясно, надобны игрушки.
И покупки для других.
Вот купить чтоб, значит, их,

Папа с Мамой в город едут,
Возвратиться чтоб к обеду.
Ну а Бабушке помочь
Их осталась чудо‐Дочь.

– Пирожки испечь с малинкой
Надо б, Внучка. Той тропинкой
Ты сходи за нею в лес.
Теста сделаю замес.

Внучке то, конечно, счастье.
Загорелись сразу страсти!
И лукошко в ручку взяв,
Средь азарта буйных лав

Вмиг помчалась в лес тот щедрый!
Вкруг дубы, берёзы, кедры…
Всё по тропочке идёт
Да прямёхонько вперёд,

Где есть заросли малины,
Лучше нет её картины!
– Будет, будет мой успех,
Принесу я сласть для всех.

Только вымолвить успела,
Позабыла это дело,
Ибо… «Зайчик вон сидит…
Ах, какой пушистый вид!»

У него же на макушке,
Стражи как, торчали ушки.
– Вот бы с ним мне поиграть,
Обрести чтоб благодать!

И сошла к нему с тропинки
Поиграть с ним без заминки.
Но лишь только подойдёт,
Он – прыг‐скок! – спешит вперёд.

Там опять себе присядет,
Любопытства, значит, ради:
– Ай да девочка‐краса!
Поиграть с ней – чудеса.

Но к нему та лишь шажочек,
От неё он вмиг прыжочек!
И за дерево, кусток…
А потом совсем утёк!

Но уж Девочка в азарте,
Хочет с Зайкой поиграти!
Но того простыл уж след,
Потому нигде и нет…

Ищет вкруг со всех‐то ножек…
– Ой! Что вижу: это ж Ёжик!
Вот бы с ним мне поиграть,
Обрела бы благодать!

Тот, конечно, застеснялся…
Вдаль не делаючи брасса,
А свернулся вмиг в клубок,
Позакрылся на замок.

А Игрунья умоляла
Развернуться… Только мало
Эти просьбы лезли в уши…
Но он бил на то баклуши,

Лишь лежал, ворча сердито…
Ох, терпенье всё избито!
«Как с таким‐то мне играть?
Ну тебя!» – ручонкой – хвать! —

По нему с обиды, было,
Но ручонке то немило,
Был больнющий ей укол
От иголок: Ёжик зол!

Припустилась громко в слёзы,
В ручку впились ведь занозы,
Их попробуй извлеки!
Горя боли велики,

Кулачками тёрла глазки…
Видит Бабочек.. Как в сказке,
Разноцветный их окрас…
К ним свой сделала вмиг брасс!

А они вокруг порхали!
Были все такие крали,
Что Девчоночка лучит:
– Их волшебный, чудный вид!

К их весёлой карусели
Мчит, завлечь ведь так сумели
И игрой свели с ума…
– Да я Бабочка сама!

Ручки стали, будто крылья!
Приложу свои усилья,
С ними в небо я взлечу!
Будет мне то по плечу.

Те ж ещё чуть попорхали,
Улетели дружно в дали!
Стала Девочка одна,
Уж на игры не годна,

Смотрит вкруг: тропинки нету,
Ей свою вон скрыв примету…
Испугалась… Снова в плач,
Слёз поток бурлит горяч…

Ротик в громком скорбном крике!
Страхи колют, будто пики…
Припустилось тельце в дрожь…
Как судьбы миг нехорош!

Меж деревьями металась…
Но итога ни на малость,
Поиск тропки очень плох.
Поосела с горя в мох…

Стало ей совсем немило,
Лик свой ручками прикрыла…
Слышит, шум прошёл в кустах…
Волк то! Мигом впала в страх,

Потеряла дар вон речи,
Сотрясались нервно плечи…
Волка искрятся глаза,
Зубы – хищная гроза!

Пар спешит из волчьей пасти,
Жертвам Волк несёт напасти.
Он донельзя очень яр!
Детку страха бьёт удар…