Вячеслав Евдокимов - Возмездие

Под улюлюканье сносили
И разбивали на куски:
– Что чуждо нам, замкнись в могиле,
Швыряй всех Белых в жвал тиски!

Свалили статую, что Чёрный
В честь Чёрных как‐то изваял.
И были Скульптора, ох, стоны…
И хоть он силою был мал

Стоять сей массе изуверства,
Собой скульптуру он прикрыл,
Как будто та его невеста,
И к ней любви стремил весь пыл…

– Да он не Чёрной, видно, плоти,
За Белых он. Его души!
И стал он жертвой в их охоте.
– Лояльность к Белым в нём круши!

И все набросились, зло били,
Пока совсем он не обмяк…
Вот‐вот уж скорбно быть в могиле,
Где воскреситься уж никак.

Толпа же дальше шла безумства,
Остался Скульптор лишь лежать,
А вкруг разгром, вкруг стало пусто…
Всё растерзала буйства рать.

Но кто‐то вдруг из заточенья,
Куда вогнал всех Белых страх,
Увидел Скульптора мученья
Среди злодейских грозных плах,

К нему и вышел и склонился
И головою покачал…
Ведь Смерть стояла вкруг, не киса,
Звала того на свой причал.

Он поднял на руки беднягу,
В свой дом скорёхонько унёс,
Имел, конечно, в том отвагу,
Ведь был б с него суровый спрос.

Лечил, лечил его побои,
Здоровье в норму приводил,
И уходили напрочь боли,
И возрожденье стало сил.

У Белых Чёрный стал так гостем,
В заботе был, как о самих,
Вот и не стал он на погосте,
Пред ним был Белый не как псих.

Он был сочувствием пронизан,
В заботе был, как о родном,
Не перед злом он был подлизой,
Внёс от души его в свой дом.

И всё с сочувствием лелеял,
Вон проклиная вдрызг разбой,
И он был Чёрных всех милее,
Совсем не враг к нему, не злой.

– Долой кровавое вон мщенье,
Будь каждый каждому ввек брат!
К Единству будет всех стремленье,
Да будет каждому всяк рад!

Должны жить в Дружбе все великой,
Взаимовыгоду иметь.
Пусть не проткнётся каждый пикой
Злодейских сил, да стихнет плеть!

Дивился Скульптор речи этой,
Стал понимать явлений суть,
Идеей этою согретый,
Вон из души гнал напрочь муть,

Что ткнула в жизни в заблужденья,
И понял: в Братстве надо жить,
С того не быть закабаленья,
Прогресса, Дружбы будет прыть!

Бунты стихийные развязны,
В них необузданный содом,
Все истеричны, безобразны,
И свой же рушат этим дом.

Он удивился этой мысли,
Был смыслом ясным поражён,
В нём зародились духа выси,
И он то принял, как Закон:

– Да, жить всем нужно в дружбе вечной,
Не строя козни никому,
Был рад сей мысли я сердечной
И благодарен в том уму.

И воссиял! Рождались планы…
И он уверовал, что так
Должны и жить на свете кланы
Всех Муравьёв, иначе – брак

Грядёт у мира в отношеньях,
Несправедливость будет, кровь,
Рабом стоянье на коленях,
Разбой и Смерть нагрянут вновь…

И он, сей мыслью осенённый,
Из дома вылетел стрелой:
– Собратья! Замысел свой чёрный
Да укротим, его долой!

А явим всем консенсус милый,
Клешни же все долой вон с глаз,
Ввек не кичась пред всеми силой.
Я призываю, Братья, вас

Явить к всем жертвам снисхожденье,
Жить с ними в мире, сообща.
Поверьте, будет наслажденье,
За жизнь вовек не трепеща.

Зло родилось в верхушке Белых,
Им свой ничто есть рядовой,
Вот не нашлось средь них вдруг смелых
Вступить с верхушкой чтобы в бой.

Они, как мы, все на закланье,
И мясо пушечное лишь.
Войдём же с ними мы в братанье,
А неприязни скажем «Кыш!»

Договорить вот не успел он…
Какой‐то Чёрный важный брат
Вскричал: «Врагом его ум сделан,
Знать, он предатель, гнусный гад!

Вон распороть его на части
И на помойку их швырнуть,
В том примем все, взъярясь, участье,
На том и кончит подлый путь!»

И был растерзан на кусочки
Ваятель дивнейших скульптур,
Да без заминки, проволочки,
Ухода всех на перекур.

Семья же Белых, что леченье
Ему сочувственно дала,
Вон испытала тож мученье,
От них осталась лишь зола,

Сожгли ведь заживо в кострище,
Пустившись в танец вкруг него,
Поднявши ухарски усищи,
Укора нет ведь ничьего.

Победой было упоенье…
– Всех Белых надо истребить,
Вогнав их в тяжкие гоненья,
С того и Смерти будет прыть!

Их из хором вон извлекали,
Из тайников и из щелей,
Ловили близи их и дали,
Расправы не было ввек злей.

Глядь, род всех Белых уничтожен,
Ни одного уж члена нет,
Ведь кары не было ввек строже,
То Чёрных был успех Побед!

Но посмотрите: Руководство
У них откуда‐то взялось,
На лик напяля благородство
И взяло власть ни на авось,

А узурпировало прочно,
Его понудя почитать
И восхвалять, мол, непорочно,
Ума и силы в нём ведь кладь.

Оно вмиг стало всех богаче,
Подмяло напрочь всех других,
Отбросом жили что, иначе,
Уклад их жизни тяжко лих.

Власть завела себе охрану,
Создав карателей полки —
Привить почтение к их сану,
Суды ярились, под замки

Негодных оптом трамбовали
И вырывали вон язык.
Страна богатства и печали,
Где роскошь, нищенский где крик…

Цвела коррупции вкруг плесень
И кумовство и тайный блат,
Одних кошель монетой тесен,
Масс нищета и жизнь, что ад.

Вот в кабалу они попали
К богатым, цветом, как они,
Ходили кои, будто крали,
А массы были, будто пни,

Иметь работу все готовы
Любую, чтоб не умереть,
Неся богатым куш, обновы,
Прав не имея, благ всех впредь.

Их жизнь – богатым услуженье,
Что те заставили лизать
Их панцирь, взвивши в том уменье,
Доставив тем сверхблагодать,

Что чёрный цвет исчез хитина
И стал, Луна как будто, бел.
Ах, тел прелестнейших картина!
Никто ж из масс себе не смел

Позволить этого вовеки,
Властям, богатым в том лишь честь,
Вот массы – чёрные калеки,
Удел которым тяжкий несть.

Вновь клан явился Белой масти,
Все остальные – чернь и сброд,
Одним – земной рай, все напасти —
Другим, ведь бедный напрочь род.

А потому рабом невольно,
То не заметивши, и стал,
Был в угнетении довольно,
А сбросить вон, успех был мал,

Ведь жил друг с другом разобщённо,
Справлял всяк личный интерес,
От гнёта пот струил солёно…
Клан Белых жил средь благ‐чудес,