Вячеслав Евдокимов - Возмездие

Конечно, в разных направленьях
Да при оружье мощных жвал,
Чтоб побеждать врагов в сраженьях,
На них обрушив мощи вал!

Себя грозой всех возомнили,
Ведь агрессивны до усов,
Противник был чтоб вон в могиле,
Попал чтоб в плена на засов.

Кичились панцирем ведь белым,
Что не замаран был в труде,
Негоже быть им закоптелым,
Сидеть без пищи, на воде.

У них огромнейшие жвалы,
Клешни повыросли всех ног,
Жевать, жевать всегда удалы,
Богатства хапая всех впрок.

Они пред всеми Великаны,
Громада – тело, грузный вес,
Маячат, будто истуканы,
А в души их вселился бес.

Всё тело было лишь из ртища,
Что беспрестанно всё жевал,
Вторая часть – то животище.
Ввек аппетит в них не был мал.

Глава над ними – то Царица,
Чьё имя было Промфинанс,
Приказ к соскам своим кормиться
Давала в день по сотне раз.

Один сосок вливал жестокость,
Другой агрессией поил,
Вселял последующий строгость
Ко всем, кто ей ввек не был мил.

Взывал немедля всех к захватам
Сосок‐нахал очередной,
Давал приказ вмиг стать солдатом
И озверевши мчаться в бой!

Приём – обязанность – сей пищи,
К соскам вот строем шли всегда,
И поглощали сок их ртищи —
Такая лишь была еда.

Вот потому от них вкруг ужас,
Разор, ад бед, тьма слёз и кровь…
Они ж мертвили всё, натужась,
И так из года в год, всё вновь.

Вот потому и всех подмяли,
Вон превративши их в рабов.
Пустились алчнейше вон в дали,
Там уложить всех в тьму гробов.

Им вседозволенность присуща,
За зло ответственности нет
Всегда, с того ярясь всё пуще,
Лишь добиваться чтоб побед.

К одним из них дошёл слушочек:
За ширью озера есть Рай,
От всех не скрыт он на замочек,
Иди, свободно забирай!

Но переплыть неодолимо,
К тому ж, никто и не пловец.
Ужель тот Рай пройдёт вон мимо
Их алчных душ? О боль сердец!

Нашёлся всё‐таки смышлёный,
Ума в том выказал он прыть:
– Не быть печали в этом оной,
Я знаю, ширь как ту проплыть!

С деревьев надо лишь листочки
Всего‐то только и отгрызть,
На них ту ширь без проволочки
Осилим, радостно корысть

И утолим свою по полной,
На берег ступим мы другой,
Все земли вотчиной законной
Своей и сделаем, ногой,

Уж захватив, придавим нашей,
Подмяв её на все века,
Кто встанет против, – будет павший,
Ведь наша сила велика.
* * *
На листьях вот и переплыли,
Пустили жвалы сразу в ход,
Клешни все, был чтоб вон в могиле
Аборигенный всякий сброд

Что представляли все собою
В развитье низший, блёклый род,
Все цветом были с краснотою.
На них и двинулись в поход,

Их Муравейники сносили,
Уничтожали вон самих,
Ведь не могли стоять те силе,
Хоть каждый дрался за двоих!

У Белых жвалы были больше,
Клешни всех резали, как ткань.
Судьбы печальней нет тех горше,
Тянули с них безбожно дань.

С земель родных их оттесняли,
Запасов, ценностей грабёж,
Как скот, их гнали нагло в дали,
И Красных был велик падёж…

Свои хоромы возводили,
У Красных не было сих прав,
А если были, то в могиле.
Ох, было много в них орав…

Но не был тружеником Белый,
Знал есть да только убивать,
А за него труд Красный делай,
Рабом он стал. В том благодать

Была всем Белым: труд бесплатный,
На них кричи, жаль, погоняй!
Рабов чем больше, – больше знатный,
Вот Белым жизнь – отменный рай.

Уничтоженье поголовно,
Чтоб не мешали Белым жить.
Вот Красных жизнь уж вся бескровна,
Сопротивленья хоть и прыть.

Была устроена охота
За каждой красной головой,
Не ограничена в том квота,
Вот был и Красных вкруг убой…

Но безнаказанность и алчность
Рождали больший аппетит,
Иметь чтоб в жизни экстра‐смачность.
С того у Белых жуткий вид:

– А где б рабов добыть побольше,
Чтоб гнули спины днём и в ночь
И приносили уймой гроши,
А огрызаться бы не в мочь?

Не как здесь Красный, честью гордый,
А был б послушен и смирён!
И не взрывался буйной шкодой
До бесконечности времён?

И крутят, вертят головами,
Антенны выпятив усов…
Ведь только выживут с рабами
За счёт их тягостных трудов,

Ведь Белых царственная каста,
Знать, каждый должен им служить,
Пред ними кланяяся часто,
В трудах являючи сверхпрыть!

Ну и на дерево залезли,
Чтоб сверху видеть всё вокруг,
В том действий не было полезней,
Взбирались хоть со тьмою мук…

Пространство водное узрели,
Что разлилось и вширь и вдаль…
Восторгов вырвались вмиг трели,
Исчезла напрочь вон печаль:

Там, за водой, на горизонте
Маячил дивный Материк!
К нему пробраться все в охоте,
«Завоевать!» – раздался крик…

Спустили на воду скорлупки,
Представил Грецкий что Орех,
Они прочны для вод, не хрупки,
Вот плыть на них вдаль и не грех.

Уселись. Мощь работы вёсел
Их через ширь воды несла!
Корабль каждый якорь бросил,
Отняв работу у весла.

Вмиг жвалы стали всех на взводе,
Клешни ощерились зверьём!
И все в разбойном уж походе:
– Вот где рабов мы наберём!

А, глядь, те вкруг все в чёрном цвете,
Как будто вымазала грязь…
Все‐все, что были на примете,
– А ну, в скорлупки, чернь, залазь!

Им ноги крепко посвязали,
И запечатал рты им кляп.
Грести заставили их в дали,
Ведь каждый был невольник, раб.

Кусали, чтоб гребли быстрее!
Забыв нарочно их кормить,
А то и вздёрнув вон на реи,
Где Смерть являла тут же прыть.

Так довезли и вновь за дело!
Конвейер был доставки душ,
Торговля ими всё кипела,
Иметь их Белый был ведь дюж,

Ведь это собственность, как вещи,
Все без Свободы, крова, прав,
Витал, носился Бес зловещий,
Давил их волю, как Удав.

С утра трудились и средь мрака,
А у всех Белых лишь кутёж!
И Чёрный был им, как Собака,
От притесненья вдрызг скулёж…

Росло у Белых достоянье,
Купались в роскоши, еде,
К себе желали величанья!
А Чёрных жизнь всегда в беде,

По спинам их ходили плётки,
И голод страшно был гнетущ,
Срок жизни был весьма короткий
Среди хозяйских райских кущ,

Ведь подневольные все слуги,
Ничто был каждый, как отброс,
Сгорали жизни их с натуги,
Убьёт Хозяин – ноль и спрос.