Array Сборник - Город нашей души. Вологдой вдохновленные

Под тению черемухи млечной
И золотом блистающих акаций
Спешу восстановить олтарь и муз и граций,
Сопутниц жизни молодой.
Спешу принесть цветы и ульев сот янтарный,
И нежны первенцы полей:
Да будет сладок им сей дар любви моей
И гимн поэта благодарный!
Не злата молит он у жертвенника муз:
Они с фортуною не дружны,
Их крепче с бедностью заботливой союз,
И боле в шалаше, чем в тереме, досужны.
Не молит славы он сияющих даров:
Увы! талант его ничтожен.
Ему отважный путь за стаею орлов,
Как пчелке, невозможен.
Он молит муз: душе, усталой от сует,
Отдать любовь утраченну к искусствам,
Веселость ясную первоначальных лет
И свежесть – вянущим бесперестанно чувствам.
Пускай забот свинцовый груз
В реке забвения потонет
И время жадное в сей тайной сени муз
Любимца их не тронет:
Пускай и в сединах, но с бодрою душой,
Беспечен, как дитя всегда беспечных граций,
Он некогда придет вздохнуть в сени густой
Своих черемух и акаций.

… Какие радости в чужбине?
Они в родных краях;
Они цветут в моей пустыне,
И в дебрях, и в снегах.
Отдайте ж мне мою свободу!
Отдайте край отцов,
Отчизны вьюги, непогоду,
На родине мой кров,
Покрытый в зиму ярким снегом!
Ах! дайте мне коня;
Туда помчит он быстрым бегом
И день и ночь меня!
На родину, в сей терем древний,
Где ждет меня краса,
И под окном, в часы вечерни,
Глядит на небеса;
О друге тайно помышляет…
Иль робкою рукой
Коня ретивого ласкает,
Тебя, соратник мой!

Я в Вологду попал бог весть
Какой печальною судьбою.
Московский житель с ранних пор,
Как солнце мой увидел взор,
О Вологде, перед тобою
Я признаюсь, – не помышлял,
Ни в явь, ни между сновидений
О ней не думал, не гадал…

Где вы, товарищи-друзья?
Кто разлучил соединенных
Душой, руками соплетенных?
Один без сердцу драгоценных,
Один теперь тоскую я!

И, может быть, сей сердца стон
Вотще по воздуху несется,
Вотще средь ночи раздается;
До вас он, может, не коснется,
Не будет вами слышен он!

И, может быть, в сей самый час,
Как ночи сон тревожит вьюга,
Один из вас в борьбах недуга
Угасшим гласом имя друга
В последний произносит раз!

Почий, счастливец, кротким сном!
Стремлюсь надежой за тобою…
От бури ты идешь к покою.
Пловец, томившийся грозою,
Усни на берегу родном!

Но долго ль вас, друзья, мне ждать?
Когда просветит день свиданья?
Иль – жертвы вечного изгнанья —
Не будем чаши ликованья
Друг другу мы передавать?

Иль суждено, чтоб сердца хлад
Уже во мне не согревался,
Как ветр в пустыне, стон терялся,
И с взглядом друга не встречался
Бродящий мой во мраке взгляд?

Давно ль, с любовью пополам,
Плели нам резвые хариты
Венки, из свежих роз увиты,
И пели юные пииты
Гимн благодарности богам?

Давно ль? – и сладкий сон исчез!
И гимны наши – голос муки,
И дни восторгов – дни разлуки!
Вотще возносим к небу руки,
Пощады нет нам от небес!

А вы, товарищи-друзья,
Явитесь мне хоть в сновиденьи,
И, оживя в воображеньи
Часов протекших наслажденьи,
Обманом счастлив буду я!

Но вот уж мрак сошел с полей,
И вьюга с ночью удалилась,
А вас душа не допросилась;
Зарей окрестность озлатилась…
Прийти ль когда заре моей?

Ах! сколь приятную картину
Теперь представить я могу!
Я вижу вдалеке Амину,
Сидящую на берегу,
Тогда как Шограш серебрится
Меланхолической луной,
И травка и цветок свежится

Душистой жизненной росой;
Я вижу – слышу голос милой,
Который, стройно согласясь
С гитарой томною, унылой,
То возвышаясь, то дробясь,
Мой пленный дух обворожает.
Я приближаюсь – всякий шаг
Восторг мой больше умножает;
Я с нею – и в ее глазах
Блаженство всё мое читаю,
И не владею сам собой,

К ногам любезной упадаю,
Тут ночь покров тенистый свой
Спускает тихо на вселенну,
И мы обнявшися идем
В ту хижинку уединенну,
Счастливей где царей живем.

О радость! Лечу на знакомый лужок,
Вот холмы, долины родные!
Найду ли любимый, душистый цветок,
Чтоб в локоны вплесть золотые?
Ах! Север суровый морозы нагнал —
И цвет ароматный давно уж завял!
Но где же кристальные воды ручья,
Что тихо лужком извивался?
Как часто, с прекрасной обнявшийся, я
Журчаньем его наслаждался?
Ах! Зной нестерпимый долины палил
И ключ благотворный совсем иссушил!
Где роща? Где с милой в прохладной тени,
Беспечно резвясь, мы играли
И думали часто: мы в мире одни
И вместе весь мир забывали?

В углу просторного каретного сарая,
Оглобли к небу простирая
И горько жалуясь на рок,
Стояли сани. «Кто бы мог
Несчастнее быть нас! – так в злой печали
Они на небо вопияли. —
Мы зиму целую почти не отдыхали,
Нас беспрестанно запрягали,
И в ночь, и в день
Скитались мы, как тень.
Для бар и для гостей, для всякой дряни —
Закладывай-ка сани!..
Вот, подлинно сказать, злосчастная звезда!..
Кому покой – нам все езда!
За что ж, помилуйте, из экипажей
Ни одному нет доли, горше нашей?!..
Вот дрожки, например!.. Да чем же лучше нас?
А благодать такая им далась,
Что без пробуду спят, когда уж мы чуть дышим!..»
– Слышим! Слышим! —
Им дрожки тотчас же в ответ. —
Нет, мы не спим, нет, вовсе нет!
О боги! как же вы несправедливы:
Не меньше вас, саней, мы, дрожки, несчастливы,
Какое!.. мы несчастнее сто раз:
По крайней мере, дегтем хоть не мажут вас,
Не врезывают в грязь по оси!..
Вы по снегу поете, словно Росси;
А мы по тряской мостовой
Так дребезжим, как домовой…
Не смейте же вы тут роптать на ваше горе:
Оно пред нашим – капля в море.
Вот вам покоя нет, так уж сказать не грех!.. —
Тут с ближнего гвоздя раздался звонкий смех:
Упругая дуга
На спорящих уставила рога
И говорит: «По мне, как вам угодно,
Но вспомните, трудясь полуголодно,
На целых полгода вам тоже отдых есть.
Что жалуетесь вы? Вам надо же знать честь.
Смотрите на меня: ни летом, ни зимою
Я, истинно, не ведаю покою:
И с барином гулять, и ездить за водою —
Все бедную дугу тревожат кучера.
В работе я сегодня и вчера,
И завтра, всю жизнь – всегда все будет то же!
Притом, ведь вы меня гораздо помоложе,
Так вам и легче быть должно.
На ваши жалобы мне гадко и смешно!
Хотите —
Служите,
Да и молчите!»
Смысл басни пояснен удобно был бы мной,
Да незачем: у нас в глазах пример живой.