Jack Christian - Поговори со мной. О главном

Поговори со мной о главном:
о замках на сыром песке,
о прошлом – давнем, безымянном,
о страхе, смерти и тоске.
Поговори со мной о чуде,
о лете посреди зимы,
о том, как смех бывает труден,
о том, что не успели мы.
Поговори со мной о боли,
о тяжести чужих утрат,
о том, как горько жить в неволе,
о том, кто чем и как богат.

Поговори со мной – я рядом,
не уходи от нужных слов.
Поговори со мной. Хоть взглядом…
Я выслушать всегда готов…

Поговорить с тобой о ласке,
о теплых солнечных лучах?
О том, что не в одной лишь сказке
бывают ночи при свечах?
Поговорить с тобой о море,
о снах, что любят тишину?
О чайках, что парят на воле,
ныряя в синюю волну?
Поговорить с тобой о небе?
О глубине любимых глаз?
Об искрах, что блестят на снеге?..
А может, просто так – о нас?
О лете, о далеких далях,
что ждут за дымкой золотой?
Мы там ещё не побывали —
и я тебя зову с собой…
Давай поговорим, и может,
тревоги все забудешь ты…
И вновь по карте мне проложишь
путь тот, куда ведут мечты…

А все катится по наклонной
и причем уже очень давно.
И проносятся мимо кадры
твоей жизни немого кино.
И сменяются зимы веснами,
а за ними – лета пора.
И о чем-то все плачет осень,
и печаль заметает зима.
Словно просто бежишь по кругу,
как беспечный грызун в колесе.
Глуповато-смешные потуги
прожить время своё не как все…
Запирает душа свои двери
и выбрасывает все ключи.
И всё чаще другому не веришь,
и на доброе слово молчишь.
И уже не трепещет сердце,
когда смотришь в родные глаза.
И в сто раз уже стало легче
о любви своей не сказать.
Превращается жизнь в рутину,
если ты позволяешь ей,
и обыденности паутина
заменяет горенье дней…

Среди тысяч свечей я сегодня зажгу лишь одну
пред иконою Той, что стала Матерью Бога.
И молитвы слова наполнят души тишину:

– Мама, Мама, пожалуйста, будь милосердна к нам снова!
Ты прости нас, глупцов, заплутавших на этой дороге,
погрози, поругай, но прошу Тебя, только прости.
Нам так трудно сейчас вспоминать и думать о Боге.
Мама, Мама, пожалуйста, встреть нас на нашем пути.
Будь нам светом во тьме, будь святыней и светочем ясным,
будь словами молитвы и песней, слетающей с губ.
Чтоб однажды мы поняли, что мы живем не напрасно,
чтоб однажды увидели, как мир прекрасен вокруг… —

И огонь той свечи запылает среди сотен тысяч
огоньков, наполняющих светом своим этот храм.
Я сегодня молюсь об ушедших и ныне живущих:

– Мама, Мама, пожалуйста, будь милосердна Ты к нам…

Мне бы очень хотелось верить,
что молчанье – лишь признак согласья,
и что плотно закрытые двери
лишь защита от зла и ненастья.
Что путей в этом мире много
и что знаки на всех перекрестках,
что любому найдется дорога,
пусть кривая, но он не собьется.
Мне бы очень хотелось верить
в то, что дружба навеки – бывает,
в то, что каждая боль и потеря
у души веры не отнимает.
Что добро не всегда с кулаками,
справедливость не просто слово.
И пусть мир наш придуман не нами,
и не все в нем свежо и ново,
всё равно я твердо уверен,
что для каждого сердца есть ключик.
Двери в сердце – всего лишь двери,
если их отпирать – станет лучше.

Нет на свете вечной радости
и веселья непроходящего…
Слишком приторная сладость
от улыбок ненастоящих.
Слишком громок смех наигранный,
вязнут шутки на зубах.
Слишком-слишком-слишком видно
сквозь притворство дикий страх —
страх остаться в одиночестве,
не суметь с собою справиться.
Словно древнее пророчество:
д олжно всем на свете нравиться.
На каких скрижалях выбито,
что должно всегда быть весело?
Если радость плохо сыграна,
остается лишь повеситься.
И приходится юродствовать,
отвечая всем улыбками…
От безумья благородство
отделяет грань столь зыбкая.
К черту! Пропади все пропадом!
Надоела клоунада.
Не хочу я плакать шёпотом.
Буду выть, когда мне надо!

– Послушай… Ты слышишь, нет?
И тихо в ответ: – Не слышу…

Как бьёт по глазам свет…
И тихо-тихо ты дышишь..
– Послушай, прошу тебя,
прислушайся… – Нет, больно.
Всегда лишь одно в ответ.
Ну хватит, с меня довольно!
– Послушай, прошу тебя!
Пусть больно, пусть рвёт душу…

Взгляд в пол: – Не кричи на меня!
Я просто не буду слушать!
Зачем мне твои слова?
Зачем ты стоишь рядом?
Мне больше не нужно… тебя,
и слов никаких не надо…

– Но как же?.. – В ответ – т и ш и н а
И давящее молчанье.
– Но… – Из тишины стена
с окнами из печали…

Крещендо. Оборваны струны и пальцы, сбитые в кровь…
Так можно и сердце вынуть, «иную» гоня любовь.
Подстраивая, как игрушку, весь мир только под себя,
ломая чужие души, свои лишь законы твердя.
Позоря, клеймя, убивая тех, что не похожи на вас;
навечно смывая, стирая следы и обрывки фраз.

Безумно, до боли нелепо,
до дрожи противно и грустно
жить в выхолощенной вселенной,
где «против закона» чувства…

Подите к черту, господа!
Подите.. да куда угодно!
Всё вам не этак, всё не так:
не в рифму, не в строку, не модно,
по нервам, по сердцу ножом,
тупой пилой по клеткам мозга…
И пробираешься ужом
меж ваших «это несерьёзно»,
меж взглядов искоса, меж слов
презрительных, но сладко-нежных.
Лишь выбраться бы из оков,
надетых намертво-небрежно.
«Пустое» – словно штамп-клеймо —
одно лишь слово насквозь пулей.
И в пустоту из облаков
мгновенно сдернули-вернули.

Ставя кровавые клейма на обнаженной душе,
метя калёным тавром мысли о хрупкости жизни,
вечность проходит мимо, мечты разрушая все,
и подворотни судьбы снова полны темнотой.
Каждый живет во лжи, смерть обходя стороной,
лишь бы на миг задержать времени бурный поток.
И открывая глаза каждое новое утро,
видишь бездонное небо и выбираешь себя…