Александр Степанков - Этюды

Забудь назойливые дни,
Их суетливость и потешность,
А к ночи двери распахни
И в темноту шагни неспешно.

Луна, покинув глубину,
Всплывает, взламывая тучи.
Лишь разрушают тишину —
В морозы снег такой скрипучий! —

Шаги, застенчиво, в ночи
Ложась цепочкою, попарно.
Мерцает огоньком свечи
На горизонте столб фонарный.

Там, в мягком свете фонаря,
В прозрачном воздухе морозном
Снежинки искрами горят,
В свой дружный рой вплетая звёзды

Без озорства и дележа,
Над этим миром однотонным
Неслышно, медленно кружат,
Светясь и красным, и зелёным,

То вновь во мрак ныряя прочь,
То прилетая на ресницы…
Январская святая ночь,
Каких бывают – единицы.

Ещё январь морозит тротуары,
А всё-таки уже идёт на лето.
В закатных окнах языки пожара,
Как ритмы рифмы в сердце у поэта.

Закат дрова подбрасывает в печи,
Темнее небо, веселей витрины.
День догорает и крещенский вечер
Фонарь луны под небеса закинул.

И так уютно под неярким светом,
Что уходить не хочется отсюда.
Повисло над притихшею планетой
Торжественное ожиданье чуда.

Необычайные морозы!
И в льдинках глаз сверкают слезы
Не от обиды и угрозы,
Не от печального письма,
Не от размеренности лет,
Не от унылости кривляний
Голосований, заседаний
И нескончаемых побед.
А просто сквозь замерзший страх,
Морозу звонкому навстречу
Стремятся чувства человечьи,
Мерцают гаснущие свечи,
Но не растопят льда никак.

Километры, словно чурки,
ГАЗ бросает вдаль шутя.
Тлеет в кузове печурка,
Жаром искорок пыхтя.

И мелькают за оконцем
Небосвода серый стяг,
Лес в пожаре рыжем солнца,
С ватой снега на ветвях.

На стекле сверкает иней,
А в нетронутых снегах
Спит чудесной сказкой зимней
Новогодняя тайга.

Зимняя сказка, белая маска,
Легких снежинок нежная ласка.
Инея грезы, свежесть мороза,
Тонких сосулек чистые слезы.

Шапки-ушанки, быстрые санки,
Снежных сугробов белые замки.
Неба багрянец, льда тусклый глянец,
И щек любимых нежный румянец.

Сосенки озябшими зайчатами
В шубках снеговых у полотна
Притаились. В облако лохматое
Вклинилась блестящая луна.

Лес молчит, своей мохнатой лапою
Скрыв секреты в полуночный час.
Лишь глядит, слезинкой света капая,
Немигающий фонарный глаз.

Замерзшие леса буравят небеса.
Отсюда, снизу вверх устремлены их кроны.
Кедровая метла, еловая стрела
Вонзились в серый слой туч, сумрачных и сонных.

Лес рвется из оков угрюмых облаков
Вверх, к солнцу, словно зверь из прутьев тесной клетки.
Деревьям не до сна, им чудится весна
И щебет первых птиц в позеленевших ветках.

Мороз рождественский – за 40.
Над горизонтом белый пар.
Упрятав в шарф носы и взоры
Сутулится и мал, и стар.

И все с несвойственною спешкой,
На рысь срываясь, топчут снег
От места к месту – перебежкой,
Как под бомбежкой на войне.

От инея седеют шапки.
Над крышами, наискосок,
По краю катится озябший
Огромный солнечный волчок,

Едва рыжея в тучах темных.
В уже густеющую мглу
Спешит он спрятаться укромно
За горизонт, туда, к теплу.

Мутный снег за немытым окном,
Пластик стен кабинетной коробки.
Из нее ни ступени, ни тропки —
Волчья яма, ущельный разлом.

Безнадежно остывший квадрат,
Там плывет пелена над провалом.
На земле и на сердце усталом
Снегопад, снегопад, снегопад.

Здесь спасенья бессмысленно ждать.
Вон, в углу крысой скалится старость.
И одно тебе только осталось:
Замерзать, замерзать, замерзать…

В иллюминаторе окна
Картина каждый день одна,
Лишь изредка мазок наложен
Другой. Но ластятся в стекло
Дожди, снега или тепло,
А, в общем, всё одно и то же:

Сарай, контора и забор,
В пол неба поволока штор…
Без перемен, как будто якорь
У пирса бросил пароход
И ждет подряд который год
Уж им самим забытых знаков,

Вростая ржавым килем в ил.
В иллюминаторах застыл,
Как страшный сон, пейзаж прибрежный.
Замерзло море, берег спит,
Лишь Время стрелки шевелит
Неумолимо и неспешно.

Что за «милая» погода!
Над землей висит туман.
На земле к исходу года
Снега нет – один обман.
Небо вылинявшей тряпкой
Над деревьями висит.
На душе как кто-то тяпкой
Комья грязи шевелит.
А вокруг спешит народ —
Наступает Новый Год.

Клубятся газовые тучи.
Под небом серо-голубым
Оранжевый и белый дым
Взлетает ватою вонючей
Из труб над городом моим.

Как спрут карабкаясь по крышам,
Он растекается в длину
И заползает в глубину,
Где смотрят на него детишки,
Прижавшись носиком к окну…

Зимою снега вновь напрасно ждали.
Дождь к рождеству заплакал. Монотонно
В полоску жести капли зло стучали
И снова ночь оставили бессонной.

Собака выла. Лаяли другие.
Втекала сырость в форточную щелку
И вспоминалась снежная Россия,
И тоже выть хотелось, словно волку,

Заброшенному из лесных просторов
В проржавевшую клетку зоопарка.
Луна кропила тусклым светом город
И ночь текла… И жизни было жалко…

Верёвочкой вьётся в снегах колея
В забытую Богом деревню.
Тут ветер гуляет по белым полям,
Сгибая в посадках деревья.

Земля опустела – ни птиц, ни зверька:
Стерильно, безлюдно и чисто,
Лишь ветер, в клочки разорвав облака.
Куда-то их гонит со свистом.

В остывшей пустыне не сыщешь следов,
И верится уж, что, быть может,
Из грязного Ада больших городов
Попал ты в Чистилище Божье.