Ashiel Neronamyde - Потерянные

Чудесный эликсир я приготовлю для тебя:

Смешаю кровь убитых дев и капли горького дождя,

Волнующий дурмана сок, корицы пыль,

Смертельный яд, что называют Нороиль…

А после мы осушим эту чашу

До дна.

И после участь наша

Будет видна.

Уснёшь ты, голову склонив ко мне на грудь,

Поникнут крылья, очи смежит сон…

Твоё спокойное и ровное дыханье

Само собою говорит, что не смертелен он.

Я поцелуями покрою лицо твоё

И плечи, кудри дивные твои…

Мы вместе умереть с тобой

Хотели ценой любой.

Но ты в рассветный час откроешь очи,

А я одна останусь в вечной ночи.

Неповоротлив, толст, уродлив паяц,

Однако быстр он и проворен, словно заяц.

Улыбка до ушей, громадный нос

И фантастический зелёный цвет волос.

Разряжен в яркие цветные тряпки,

Хохочет, шутит, убегает без оглядки.

И дико раздражает пестротой,

Неугомонностью, навящей простотой.

На каждом празднике смеющаяся рожа

Пред публикою лезет вон из кожи.

Лишь только праздник отгремит,

И клоун быстро сменит вид.

Улыбка сменится оскалом

И нос огромный станет малым,

Исчезнет рыхлость и округлость форм,

И когти вырастут сверх всяких норм.

Растает яркий шутовской наряд,

Вдоль позвоночника пройдёт шипастый ряд,

Исчезнет зелень с головы, появятся рога,

Возникнет хвост, копытом увенчается нога.

И, приняв вид свой натуральный, бес

Коварно ухмыльнулся и исчез.

Но для чего из года в год

На площади смешит народ?

Часть 1

Кровью алою ты истекаешь,

Твои раны – чистейшая боль.

Ты по-прежнему страха не знаешь,

Если хочешь сраженья – изволь.

Но не будет больше сражений –

Этот мир уничтожен теперь.

И руины его отражений

Ты уже не узнаешь, поверь.

Ищешь Света, но Света здесь нет.

И, увы, никогда не бывало.

Лишь сейчас нашёл ты ответ,

Когда солнца и неба не стало.

Нет Света, Надежды нет

Для тебя, для меня и для мира.

Бесконечные тысячи лет

И вечность пустого эфира…

Часть 2

По колено стояла в крови,

Пепел тихо ложился на плечи.

Хоть плачь, хоть кричи, хоть зови –

Не осталось живых после сечи.

Плакала кровью (кончились слёзы)

На могиле погибшей Вселенной.

Стенают, стенают хором здесь грозы,

Дождь проливая над болью и тленом.

Танцевала на острых осколках

Чьих-то разбитых мечтаний –

Тьму оставляла на колких,

На губах – горечь литаний.

Нет Света… Нет Света…

Забыты заветы…

Кровью ответы:

Нет, нет здесь Света!!!

Искусная ложь заполняет пространство.

Вы ею живёте и дышите ей.

Вы цените только глупость и чванство

И с рождения учите ваших детей

Быть такими, как вы,

Быть слепыми глупцами,

На плечах никогда не иметь головы,

И обыденной жизни сдохнуть жрецами.

Я пришла в этот мир, чтобы бросить вам вызов.

Я с собою несу священный огонь.

Я пришла в этот мир, чтобы бросить вам вызов.

Шар земной я сожгу, положив на ладонь.

Я вызов бросаю глупости вашей,

Я вызов бросаю вашим табу.

Я вызов бросаю подлости вашей,

Пусть за это умру, пусть буду в гробу.

Пусть крестовый поход будет стоить мне жизни,

Пусть я в собственном пламени буду гореть.

Пусть всегда и для всех я буду лишней,

Для Фениксов пламя – жизнь, а не смерть.

Позволь целовать твои раны,

Позволь с них слизывать кровь.

Позволь мне цветы дурмана

Нести на кладбище вновь.

Ты так чарующе бледен,

Так смел ты, юн и красив…

Поверь мне, яд мой не вреден:

Тебя возродит он, убив.

Второе рождение – мука,

Но второе рождение – дар.

Возьми же меня за руку,

Утоли сердца мёртвого жар.

Вот ты стал повелителем ночи.

Ты такой же теперь, как я.

Дни отныне стали короче,

Только гложет сомнений змея.

Но отринуть ты должен сомненья:

Впереди только вечность у нас.

Бесполезно искать искупленья –

Смоем кровью лживость их фраз.

Одиночество. Страх.

Сидишь в темноте.

Кружится прах.

Никогда и нигде.

Средь сотен безумцев

Вечно будешь один.

Боли тысяча унций,

Но ты не един.

В скорбных стенах

Шепчутся тени,

В скорбных стенах

Больные душой

Все разом в ночи

Встают на колени,

Издавая

Чудовищный вой.

Ты в «жёлтом доме».

Стянут ремнями.

Ужель ты безумен?

Смотрят лица камнями…

Ты пленник иллюзий.

С губ срывается стон.

Но стены сомкнутся –

Развеется он.

Взгляни, взгляни на мира суть

Глазами умирающего монстра.

Быть может, ты увидишь что-нибудь

На том клинке сияющем и остром?

Взгляни же, о, избранник божества,

Взгляни, Герой в священных латах!

Так почему же я не вижу торжества

В лице твоём, что стало серым и измятым?!

Зачем твой меч его сразил?

Ужель, что лик его ужасен?

Ты даже не вообразил,

Что дух его кристально ясен!

Увы, но в этом странном теле

Жила прекрасная душа.

Тебе подобные не смели

Здесь проходить. Он страх внушал.

Пронзивший его грудь обоюдоострый меч

Лишь обличает мне твой страх и твою глупость.

И я не слышу твою пламенную речь,

Которой ты скрываешь мысли скупость.

Затвори за мной дверь, когда я уйду.

И свет погаси, чтоб назад не манил.

Я прочь ухожу по тонкому льду,

Стирая в памяти ночи и дни.

Завесь зеркала и окна закрой,

Молчанием ночь ослепи.

Вьюжных снежинок кружится рой

В унылой белой степи.

Вьюга к утру мой след заметёт,

Скроет мой путь ото всех.

Годы спустя память умрёт,

Настанет жизнь без помех.

Скажи мне, что ты за ведьма?

Мой разум тобой одержим.

Скажи мне, ну что ты за ведьма?!

Скажи мне, скажи же, скажи…

Ты – снов моих королева,

Ты – божество дневных грёз.

О кто ты, печальная дева,

Чей взгляд прожигает насквозь?

Ты чиста и светла,

Словно полночи око,

А голос твой –

Шелест листвы одинокий.

Стоит мне лишь прикоснуться к тебе –

Ты тот же час исчезаешь.

Ты обитаешь как призрак во мгле,

И, словно туман утром, таешь…

Я с силой сжимала руку твою,

Удержать в этом мире пытаясь.

Я молил Харона, как ныне молю:

«Оставь его здесь, о скиталец!»

Но с каждой минутой ты всё холодней,

Тускнеет и гаснет твой взор.

И руки твои всё слабей и слабей…

Танат уже вывел узор.