Сборник стихов - Созвездие Кита. Орбиты

Обшарив карманы и сумочки,

Туристов, беспечных зевак,

Нырну со знакомой мне улочки

Во двор, в переулок, в кабак,

Залягу на тихое днище я

И богу всех прежних богов

Взмолюсь, чтобы дряхлая нищая

Со мной разделила улов.

Я супа налью ей горячего

И тысячу суну в карман.

– Силёнок немало потрачено,

Ну что ты не кушаешь, мам?

Деревянная медаль

Последний выстрел, цель близка,

Но дёрнулся, осталась чёрной

Поверхность чёртова глазка,

И это крах борьбы упорной.

Ты этим жил, ты жилы рвал,

В поту подскакивая ночью,

Но упустил ты свой металл,

Причём навек – не лишь отсрочил.

Фатальным сделался прокол,

Фатальным, Дева Пресвятая:

Четвёртым к финишу пришёл,

А кто четвёртых вспоминает…

Мы не забудем, и навек

Для нас четвёртый станет лучшим,

Не выигравший человек,

Зато запавший прямо в душу.

Объяснение в любви или Провинциальный роман

«…Ты замаячила землёй на горизонте,

Обетованным берегом блаженным,

Прекрасной гаванью в Эвксинском Понте,

Открытою великим переменам.

Быть может, Данте, встретив Беатриче,

Примерно то же испытал – не знаю,

Но знаю то, что блеск твой безграничен,

Как и твоя изящность внеземная.

Небес посланницу впервые вижу,

Хотя объездил полземли. Столь яркой

Красавицы я не встречал в Париже,

В Венеции, гуляя по Сан-Марко,

Не встретил и, скитаясь с караваном,

В Аравии и знойной Палестине:

Явилась ты оазисом желанным.

Звездой богов среди мирской пустыни.

Роскошней ты влюблённой Суламифи,

Милее Афродиты, эталона

Красы, запечатлённой в древних мифах…

Судьба ко мне, скитальцу, благосклонна,

С тобой, нежнейшей, встречу подарила

И бархатом мне выстелила тропы…

В Урюпинске увидел я светило,

Случайно проезжая автостопом…», –

Так, выйдя из дешёвого кафе,

Обтёсанный по кудрям грозной фомкой,

Я, находясь немного подшофе,

Кадрил с пристрастьем незнакомку.

Как дома оказался, я не помню,

Зато что я теперь звезда «ютуба»,

Ведь со столбом я флиртовал нескромно

И целовал фонарный в губы.

Выпускники 41-го

До выпускного оставались сутки,

Приготовленья все проведены,

Цвели галактикой душистой незабудки,

Цвели все девушки и юноши страны –

Цвели, на жизнь смотрели беззаботно

И, вспоминая лучшие деньки,

Шумели весело, дышалось им вольготно,

Их видя, улыбались старики.

Из репродукторов лились рекою песни,

Знамёна красные, кружась от ветерка,

Зарёю алою смотрелись, и прелестно

Фрегаты туч неслись издалека.

Играли в скверах пышные оркестры,

Манила блеском вод своих река,

И не было тогда ещё известно,

Как катастрофа гибельно близка.

Да, мало кто в веселии всеобщем

Вниманье обратил, что в небесах

Кружили вороны, гонцы кромешной ночи,

И стрелки замирали на часах…

А завтра – выступленье комиссара,

От Молотова узнаёт страна

О нанесеньи страшного удара,

О том, что ночью началась война…

До августа уже была в руины

Превращена застройка городка,

А юноши во рвах рвались на минах,

Горели в танках, также коротка

Жизнь оказалась и у одноклассниц,

Душой медсёстры проросли в поля,

И горький плач над небосклоном ясным

Раскачивал колосья ковыля,

В себя вобравшего мучения, потери

Несостоявшегося торжества –

Артиллерист в упор врагом расстрелян,

Связистка, одноклассница, мертва…

Какую доблесть проявили дети,

Которым рано повзрослеть судьба

Судила, чтоб и после верной смерти

Продолжилась великая борьба…

Их кровь окрасила Победы нашей знамя,

Ведь до Берлина армию вели

Погибшие, будя в живущих пламя,

Связь знаменуя неба и земли…

Архангелы, преставленные классы

Сломили грозного, как Ганнибал, врага,

И выживших, в семнадцать седовласых,

Роль тоже несказанно велика,

Роль в сохранении всего честного света,

Окутывал который едкий дым –

Как некогда великолепно спето:

«Поклонимся и мёртвым, и живым!»

Посвящение моей прабабушке, бабуле Ире

Бабуля Ира – героиня,

Достойная романов громких,

Душа ясней небесной сини,

Идей и мыслей – не котомка,

А караван до звёздной выси,

В делах насущных – непрестанно,

И в каждом деятельно смыслит,

В уме – с намётками генплана.

И дщерь достойнейшего рода,

И, право, гордость Оренбуржья,

В крови – Самарская порода,

И с житницей, Кубанью, дружит.

Да что перечислять… Россия

Нашла в бабуле воплощенье,

Мелодика Аве Мария,

Но в православном исполненьи.

Пройдя сквозь голод и лишенья

Поры военной и подъёма

Послевоенного – раченьем

Полна о ближних и о доме.

Характер с детства закалённый,

Смышлёней Фурцевой, но мягче,

Лицом – Сикстинская Мадонна,

Детей и внуков с чувством нянчит.

Во всём читается забота

И, вместе с этим, крепость духа,

Новатор большая, чем Джотто,

Обидит разве только муху.

И что ни утро, то с зарядки

Бабуля начинает бодро,

С мотыгой трудится на грядках,

Могла бы быть героем спорта.

Политика не ускользает

От восприятия бабули,

Хоть США, а хоть Китая,

Что подписали, что свернули.

Горжусь прабабушкой своею,

Великолепной Ираидой –

Чуть более, чем всё, умеет,

И оптимизм – её планида!

Чётки

Брошь забыла, платье наизнанку,

Собиралась, что ли, второпях,

Словно отплясавшая вакханка –

Лёгкий ужас в смоляных бровях.

И глаза, озёрца, покраснели,

А сама, как ларь с мукой, бледна…

Ну, забудь те горькие недели –

Не твоя, и вовсе не вина.

Вдаль глядишь, перебираешь перстни,

Будто чётки или же сердца,

Завывает ветер злые песни –

Может быть, погреешься в сенях?

Ты стоишь, меня не замечая,

Сняв перчатки с охладевших рук…

Всё, что можно, – о тебе не знаю,

Что нельзя – всё знаю, милый друг.

Умирание

Тихо доживала век свой баба Маня,

Тихо доживала в брошенной деревне,

Красила на Пасху голубые ставни,

Сил хватало, избы мыла ежедневно.

Умерла старуха на печи промёрзшей,

И деревня с нею дух свой испустила,

Огоньки по хатам не зажгутся больше

И кресты согнутся на седых могилах.

Велико ли горе? – Даже солнце гаснет,

Тишина глухая всюду воцарится,

Только лишь под Пасху, ранним утром ясным,

Будет чей-то шёпот в поле разноситься.

Стеклянные цветы

Смотрел на профиль свой сквозь мытое стекло

Летящего через тоннель вагона –