Дмитрий Дубов - В гостях у Музы

Гремучий род звериных магистралей,
Поверженный алканием себя,
Ты в нём покой приобретёшь едва ли,
Скорее страх, что чувствуешь губя…

Пройдёшь тропой – найдёшь себе страданье,
Свернёшь с тропы – безвременную смерть,
На севере приобретёшь желанье,
На юге очищенья круговерть.

Диктует дух не рвущийся, но тонкий,
Что надо выходить своим путём,
Но голос синей птицы, голос звонкий
Зовёт туда, где всё и обо всём.

Гремучий род звериных магистралей
Запутал твои мысли, словно шерсть,
Ты не избавлен от иных влияний,
Ты только знаешь, что ты точно есть.

Всё остальное – дымка и преданья,
Нет в этой жизни места чудесам,
Поэтому свою тропу страданья
Ты только терпишь, ненавидя сам.

А что там в чаще? Чем другие живы?
И мхи поют стволам какой мотив?
Сведут тебя с тропы души позывы,
И вскоре память помнить запретит.

Сквозь бурелом, сквозь шквалы всех сомнений
Бредёшь тропой задумчивых идей,
Тебя забыли, ты вне всяких мнений,
Ты ж постепенно забываешь про людей.

Гранича порой с безрассудством,
Мой разум пытается спеть
О том, что сродниться с искусством
Не может хотя бы на треть.

Взметая потоки сплетений
Заученных мыслей и фраз
Пытается красть у творений
Чужих для рождённых сейчас.

Танцует на лезвии грешном
Седеющего палача,
И ритму строфы безуспешно
Прибавит свой стиль сгоряча.

И вспенится мертворождённым,
И вздыбится брейком в тиши,
А после себя поражённым
Признает: пиши, не пиши.

Гранича порой с мазохизмом
Мой разум пытается лгать,
Что выучился с трагизмом
Любовные оды слагать.

И только когда он задремлет,
Я ночью берусь за перо,
И изливаю бумаге
Души обречённой нутро.

Чёрным по белому, что недоделано;
Глупые мысли о верной любви.
Чёрным по белому, этому свету мы
Прозаложили все наши мечты.

Чёрным по белому, строчкою стелется
Вечная память о бывших делах.
Чёрным по белому, всё исковеркано,
И позабыт уже будущий крах.

В сердцах
Бросаю перо,
Выхожу на перрон,
Отказавшись от снов.
В когтях
Этих пиров,
Слишком много миров,
Я в них жить не готов.

Умри! –
Говоришь ты опять,
Но чего с меня взять, –
Я учился летать.
Смотри! –
Я под небом парю,
Я, как свечка, горю,
И я буду в раю.

Ползти –
Черепаший удел,
А я воли хотел,
И без крыльев взлетел.
Ползи! –
Если хочешь так жить,
Если хочешь яд пить,
И себя погубить.

Чёрным по белому, выигрыш – смелому,
Лавры – уставшему, с поля не вставшему.
Чёрным по белому – крик во вселенную,
Дай всепрощение руку подавшему.

И с умилением смотрит Знамение
На безымянную душу никчёмную.
Дам я тебе всех грехов отпущение,
Но только в итоге, и белым по чёрному.

Люблю себя в минуты просветлений,
Когда и слог, и мысль мои остры,
Их девственно-стремительны костры…
Жаль, коротки порывы вдохновений.

Мне серебрила кровь луна,
И в душу лезла седина,
Мне предстоял далёкий путь;
Звала межзвёздная тропа
К планетам, где в озёрах – ртуть,
И без защиты не вздохнуть.

Там где-то ждут меня враги,
И просит кто-то: «Помоги!»;
Врагам я дам неравный бой,
Спасённый – к тайнам мира гид;
И вот уже клеймо: «герой»,
И дух галактики со мной.

И я вникаю в суть вещей;
Земля моя – грущу о ней,
Но впереди завесой лет
Журчит вневременья ручей;
И гаснет милый силуэт –
Там ностальгии места нет.

Но я восстану, я прорвусь,
И над вселенной вознесусь, –
Мне власть лишь для того дана,
Чтоб горло не сдавила грусть;
И серебрила кровь луна,
А в душу лезла седина.

И невдомёк, что я – герой,
Но подвиг – выдуманный мой.

– Первый вызывает второго,
Первый вызывает второго!
Уже с половины шестого
Я в поисках банки спиртного.

– Второй отвечает: Первый,
Не первый ты, не последний,
Кто ищет причину похмелий, –
Попробуй в ближайших селеньях!

– Второй, в селениях – чисто:
Ни пива нет, ни игристых,
Нет самогона с отбросов,
Не дал ничего даже обыск!

– Первый, идите вы в баню! –
Спросите там банщицу Маню,
И, может, нальёт она вам,
Хотя бы водяры стакан!

– Второй, с половины восьмого
Торчу в этой бане. Хреново:
Ни выпить и не закусить –
Страна предпочла трезво жить!

– Первый, не надо уныний,
Купи ты духи, да и выпей,
А лучше купи себе спирта,
В дежурной на Парке Мира!

– Второй, я почти умираю,
Кричу: «Алкоголь покупаю!!!»
В ответ все тверёзо смеются
И косятся, как на безумца!

Симфония кружи́т,
Но не моя;
Пегас слезу безропотно роняет.
Здесь только я,
На небе серп дрожит,
Собака на него тихонько лает.

Душа моя пуста,
И дом мой пуст,
Он никого не впустит в эти двери.
Мне слышен хруст,
Я, как и дом, устал,
И мне не хочется в любовь земную верить.

Я брошу лишний взгляд
Полночной мгле –
Там то же, что и тут, и всё едино;
Суть сна в игле,
По венам чёрный яд,
Но воздуху глотнуть необходимо.

А, может, всё не так,
И воздух свеж,
И вот снисходят новой жизни блики.
Долой невежд!
И каждый новый шаг
В пути сопровождают смерти крики.

Симфония кружи́т
Над головой,
И голос её мерно затихает.
Я не такой,
И мной не дорожит
Та, что по у́тру счастьем прилетает.

Я с голодного детства привык
Есть арбузную дольку до корки,
И привык считать мой язык
Сладким то, что считают все горьким.
Но с годами язык стал острей,
Разобрался, что кисло, что пресно,
И не знал губ закрытых дверей,
И во рту ему стало вдруг тесно.

Он понятья свои стал рукам
Диктовать, чтоб они записали,
Только мудрость сводилась к словам,
О которых прекрасно все знали.
И поняв, что банален и прост
Мой язык заручился поддержкой
Моих глаз, и пошёл в полный рост
Словари все глотать вперемешку.

Он с годами ничуть не умнел,
Но начитанным был до безумья,
И от трудных слов закоснел
Подтвержденьем вреда трудолюбья.
И о детстве голодном забыл,
И о том, что учил он когда-то;
Уши верные он полюбил,
Но они тоже делись куда-то.