Александр Омельянюк - Емеля-2 (Часть 2. Детство, отрочество, юность)

И внучок стал расширяться,
За другие дела браться.
Место новое нашёл,
Где построил себе дом.
Обзавёлся он женой,
И скотиной дорогой.

Стал там жить и поживать,
И детей своих рожать.
Десять ро́дили детей.
Раз в два года – без затей.
Память он хранил о предке,
Побегом отрастав на ветке.

Время шло вперёд и шло.
Было это ведь давно.
И менялись поколенья
Друг за другом, без сомненья.
Так и наступил тот век,
Когда восстал вдруг человек…

И роди́лся вновь Федот.
Но теперь Федот не тот.
Лишь потомок он стрельца —
Удалого молодца́.
Два ведь с половиной века
Разделяли их, как веха.

Этот стал Федот попом,
Но хорошим ведь притом.
Нового ровесник века.
И любил он человека.
И любого ведь при сём.
Часто звал к себе всех в дом.

Так зазвал к себе он «лихо».
То зашло к нему в дом тихо.
Стало жить и поживать,
И Федота выживать.
Воспротивился Федот.
Хоть, напомню, был не тот:

Ты зачем в мой дом пришло,
Горем страшным снизошло? —
Сам себя спросил он тихо,
Думая, что «лихо» дико.
И, действительно, оно
Было страшно и темно!

И расстроился Федот:
«Вот какой тут поворот!?
Революцию не ждал…».
И в гражданскую слинял
От свирепого народа,
И других такого рода.

Хоть война и обошла,
Суета его нашла.
Как-то раз, он дезертира
Прятал за стеной сортира.
Ну, а то спасался сам
Он от бед, хоть не сезам.

Те мину́ли его дом,
И в гражданскую притом.
Отсиделся поп в приходе,
Как «зелёный» на природе,
Под защитою жены,
Или «красной сатаны»?!
Но отменно службу нёс.
У него лишь Бог ведь босс.

А в селеньях тех, в Тверской,
Недалече под Москвой,
Той войны совсем не было.
Вот и в памяти не всплыло,
Как Федот, совсем не тот,
Бедам сделал отворот.

Но прошли года лихие.
В перерывы небольшие
Меж одной войной, другой
В сельской жизни не простой
Родился на свет Иван,
Но не принял церкви сан.

Родили́сь ещё сыны,
Как предтеча, для войны.
Были старше те Ивана,
Тоже не принявши сана.
Каждый был ведь комсомольцем,
И со старой жизнью бо́рцем.

Но жизнь так распорядилась,
Что она у всех разбилась…
Началась опять война,
Для всех нас беда одна.
Старший сын сбежал на фронт.
И второй встаёт в афронт:

Я за братом на войну
Завтра тоже удеру!
Мать, к ногам его припав,
Застонала, вся опав:
Да ты что, сынок, уймись!
Лучше делом, вон, займись!

Отец только промолчал.
Всё он видел, замечал.
Сына крестным осенил —
Старшего он тем простил —
Щеку́ слезою оросил,
И сыночка отпустил.

А потом утешил мать —
Продолжала та страдать:
Ты, жена, пойми меня.
Я священник – не стена.
Хоть тебя я понимаю,
Но страну я защищаю!

Помолись, Федот, за них —
За сыночков дорогих! —
Жена к мужу обратилась,
И с судьбою примирилась —
Хоть бы младшего не взяли.
И моим мольбам бы вняли.
Поскорей с войны пришли,
Домой счастье принесли!

Но война несла пока
Смерть, разруху на года,
Слёзы наших матерей,
И позор их дочерей.
Гибель их мужей, сынов,
Братьев, женихов, отцов.

На восток идёт война.
Вместе с ней идёт беда.
Недалече фронт уже,
А младший Ваня неглиже.

Поначалу не спешил.
Ведь домой он воротил
После леса заготовок,
И весны-красны уловок…

Возвратился он домой
Только позднею весной…
Но Великая … война
И Ивана забрала.

Был зачислен он в пехоту.
Там нашёл и свою роту.
Приготовился к боям,
Отступив к своим краям.

Хоть Калинин был всем дорог,
Ненадолго враг взял город.
Лишь два месяца прошло,
Как своё назад пришло.

На запад откатился фронт,
Став для Москвы теперь, как зонт.
Командовал уже им Конев,
Всю группу армий «Центр» до́няв.
Как будто немцам «вилы в бок»,
О чём докладывал фон Бок.

А по весне все реки вскрылись,
И переправы вдруг закрылись.
Понтоны и мосты нужны.
Специалисты там важны.
И в 63-ий ПМБэ
Иван зачислен был уже.

Ведь он по-плотницки умел —
Вот в инженерные слетел.
Стал он строить переправы.
Топором не для забавы
Он умел и эдак, так.
В общем, в плотницкой … мастак.

Приходилось под налётом
Весной, обливаясь потом,
Строить новые мосты.
Кругом выставив посты,
Из понтонов переправу
Наводить не на забаву.

Но, как ранили его,
Только в руку лишь всего,
Принесли тотчас в санбат.
А тащил его медбрат.
Ампутировали руку —
Он не проронил ни звуку.

Слёзы по щекам текли:
Топора года прошли —
Сделал он себе укор
От обиды за топор.
«Как теперь работать буду?» —
Думал он, надеясь чуду.

То потом к нему пришло —
Вдохновеньем снизошло.
Понял он, что жить-то надо:
Ожениться, родить чадо…
Стал работать он одной
Только правою рукой.

Был в работе заводной
Только в плотницкой одной.
Избы стал он строить снова.
Всем с войны была обнова.
Радость людям он давал:
Топором, как колдовал!

Но однажды божий лик
Вдруг к нему явился вмиг.
Произвёл он на Ивана
Впечатленье, как … нирвана.
У отца он сын один.
БратьЯ погибли в дни годин.

А отец был поп в душе,
Да и стар ведь он уже.
И решил помочь отцу
Отпевать, водить к венцу.
И крестить, в купель макать —
Людям духом помогать.

В общем, прижился в народе
Старостой церковным вроде.
И женился на красе
Через года три, к весне.

Всем мужчин ведь не хватало.
Бабы брали, что попало:
Кто калеку, кто пьянчугу —
Так тянулось сердце к другу.

И пошли потом детишки:
Павел, Фрол, Козьма – сынишки.
Ну, а дочки уж потом,
Чтобы украшали дом…

Подросли сыны и дочки,
Как на ветках растут почки.
Распустились потом все,
Подготовившись к весне…

То в деревне дальней было.
И с годами только всплыло.
У поповича Ивана
Невестка ро́дит Емельяна.

Иван внучонку очень рад.
И прадед Федот богат,
Который назван был в честь предка.
( Практика у нас не редка).
Хоть и звался он Федот,
Но напомню, был не тот:

В службе Бога обожал.
Сынов только нарожал.
Хоть крутого нрава был,
Но жену свою любил.
Всех любил своих детей
Просто, нежно, без затей.