Владимир Роберта - Маленькая капелька в океане чувств. Стихотворения

В окно заглянул и спросил: «Что у вас?»
Огонь улыбнулся и, вздрогнув, погас.

1968

Пробрал меня ветер до самых костей.
Пришёл я домой и улёгся в постель.
Спокойно текла моей крови река…
И вдруг я почувствовал рядом врага.
Во тьме затаился невидимый враг —
Окутал меня одиночества мрак.
И мне говорит он: «О, мой господин,
Сейчас мы с тобою один на один.
Доверься – тебя никогда не предам.
Входи в одиночества сумрачный храм.
Чтоб спрятаться сердцу, есть мгла и гранит,
А душу – тоска ледяная схранит.
Пусть ветер завистливый бьётся в окно,
Никто не увидит нас – в храме темно.
Выкладывай всё, ничего не храни,
Никто не услышит нас – мы тут одни».
Вошёл в его храм я. И будто ослеп.
Сказал ему: «Это не храм – это склеп.
Боюсь я тебя и твоей темноты».
А он мне: «Не бойся, ведь я – это ты».
Так больно сдавил моё сердце гранит,
Горячую душу тоска леденит.
И я заметался, как пойманный зверь,
Ищу темнотою укрытую дверь.
И враг мой сказал: «До чего ж ты горяч.
Тебе тяжело – ты немного поплачь».
Взглянув в темноту, я ответил врагу:
«Я плакать от боли своей не могу.
Могу, забывая про гордость и стыд,
От счастья заплакать, по-детски, навзрыд».
И враг отступил. Всё же, мрачность храня:
«Бываешь ли счастлив?» – спросил он меня.

Очнулся я. Комната света полна.
И яркое солнце стоит у окна.
«Давно тебя жду», – мне оно говорит.
И я, как ребёнок, заплакал навзрыд.

1968

Из души моей потёмок
Глупый выскочил котёнок.
Кубарем скатился на пол…
Ножку стула поцарапал…
Почесал себя за ухом…
И погнался вдруг за мухой…
Побежал вперёд, назад…
Посмотрел во все глаза…
И, вполне в себе уверен,
Покатался на портьере.

Из души моей потёмок
Глупый выскочил котёнок.
Бегал он и вкривь, и вкось.

Это счастье родилось.

1968

Нахожу себя в каждой снежинке зимой,
Летом – в каждом цветке придорожном…
А когда прихожу на свиданье с тобой,
Мне себя отыскать невозможно.

Нахожу в темноте себя, в грустной тиши,
В крике радостном взвившейся стаи,
Даже в чаще своей непутёвой души…
Но как только ты рядом, теряю.

Куда же деваюсь, когда мы вдвоём?..
А, может быть, прячусь я в сердце твоём?..

1968

Родился́ весной, сияя,
Маленький степной побег…
Рядом с ним без жалоб таял
Одинокий старый снег.

Стебелёк судьбой доволен —
Жить ему, расти и петь…
Рядом землю грыз от боли
Старый снег, зовущий смерть.

Над ростком зелёным песней
Ветер пробует разбег…
Почерневший от болезней,
Тихо плакал старый снег.

К небу тянется росточек,
Унижаться не привык…
При дороге у обочины
Умирал больной старик.

1968

Не надо.
Я тебя, кажется, понимаю.
Не надо.
Ведь сирень отцветает в мае.
Не надо.
Беречь отцветшую сирень
не надо.
Удерживать стараться тень
не надо.

1968

Счастье наполнило меня.
Потому что во мне рождались слова,
завораживающие
солнечным светом и теплом,
свободой и силой ветра,
глубиной неба,
свежестью утра.
Эти слова рождались во мне одно за другим,
слагаясь в необыкновенную сказку,
волшебную сказку жизни.

Да, я счастлив.
Я счастлив!

Надо проснуться
и написать мою сказку.

Я проснулся…

Ещё звучали последние её слова.
Ещё звучали,
удаляясь в тишину ночи.
Я погнался за ними.

Нет.
Ничего нет.
Они ушли.
Растворились в темноте.

И вдруг над самым ухом
листья прошептали: «Ищи меня».
И снова всё стихло.

Я прислушался…
Где-то совсем рядом дышала моя сказка.
Я искал её,
растопырив слепые пальцы своей души,
забираясь во все закоулки памяти.
Нет.
Ничего не могу вспомнить.
Ни одного слова.
А ведь только что я был полон ими.
И всё в них было
так просто и ясно,
как ласковый взгляд.

Я искал и искал её.
И вдруг услышал: «Я здесь».
Это сказало солнце.
Я бросился к нему.
И каждое дерево на моём пути
говорит: «Вот я».
И я останавливаюсь.
И каждый цветок, каждая травинка
говорит мне: «Вот я».
И я останавливаюсь.
И река говорит: «Вот я».
И море тоже.
И я останавливаюсь.
И каждый человек, улыбаясь,
говорит: «Вот я».
И я останавливаюсь.

Останавливаюсь,
всматриваюсь,
собираю по слову
и снова бегу к солнцу.
От дерева к дереву.
От цветка к цветку.
От реки до реки.
От моря до моря.
От человека к человеку.

1968

Бежала девочка по парку,
Мелькая белым бантиком.
В травяном лесу нашла
Красного солдатика.

Так быстро-быстро бегают
Солдатикины ножки,
Солдатикины ножки
Щекочут ей ладошки.

Ей надоел солдатик ли,
Иль некогда ей было —
Она его пустила
И тут же… раздавила.

Ей, девочке, солдатик
Ведь ничего не значит.
Лежит солдатик мёртвый,
Над ним травинка плачет.

А девочка по парку
Мелькает белым бантиком.
Травинки, спрячьте от неё
Всех-всех своих солдатиков.

1968

Извини меня.
Я гоню темноту,
я гоню немоту
прочь, прочь, прочь.
Извини меня.
Я стою на крутом берегу
и прогнать от себя не могу
ночь, ночь, ночь.
Извини меня.
Ночь и ночью, и днём.
Я гоню её красным огнём
старых и новых ран.
Извини меня.
Мне помочь можешь ты,
лишь своих ран цветы
бросив в чёрный туман.
Извини меня.
Извини меня.
Извини.

1968

Когда я был в горах,
то сам видел,
честное слово,
как одна большая красивая зелёная гора
утром родила солнце.

Если б вы видели,
как все этому обрадовались.
Все горы вокруг
(кроме одной)
улыбались,
все деревья
смеялись,
а несдержанная горная речка
хохотала и прыгала от радости.

Но одна гора,
тоже большая,
не обрадовалась рождению солнца.
Она была какая-то серая
и на ней ничего не росло.
И вместо бровей у неё были серые тучи,
которые всё время хмурились.
Видно было, что она всем недовольна.