Владимир Журба - Дилемма. Стихи

И при том, это наше право!

Отмечать эти «новые годы»

С хвойным духом и общим уставом.

Мы же платим за это деньги!

Выбираем. Воротим носом,

Чтоб поставить в дому не веник!

Чтоб красавица с пышным чёсом,

Что плохого? Рядим как невесту!

В лоб звезду, а по талии бисер,

И шары, и зверюшки- все к месту!

А к ногам, непременный литер.

Вся в огнях, поглядите – нате,

На немного становится сказкой.

Забываем на миг, что в вате,

Заслонясь бутафорской маской.

Выпивали, скакали и ели,

Вокруг ней хороводы водили.

А ей снились лесные метели

В жарком чаде квартирной пыли.

Вот окончилось. Все вокруг стихло.

Завалились без чувств и драки,

А остались лишь дым коромыслом,

Да пустее стеклянные быки.

Карнавальная хмель пропадала

Стала участь все ближе с часами,

Она плакала, смолы роняла,

Вся дрожала нагими плечами.

За окном барабанили капли.

Небо пялилось в мокрые лужи,

Да и запахи тоже иссякли

Как снежинки настольных кружев.

Так зачем же вы тратились братья?

Покупая лесных красавиц.

Чтобы снять все наряды и платья

Отложив кошельки на наставниц

Все прошло, воцарилось молчание.

Сразу как-то осунулись лица.

Новогодние воспоминания

Будут помниться, если не сниться.

Ну а те, что из бывших зеленых

Превратились в древесную черень.

И уж нету людей восхищенных

Есть места неминуемых стерень.

Наплевали, забыли, втоптали.

А ведь были царицами елки,

Как живые в подставках стояли,

А теперь не ветвей, не иголки.

Как же красочно все начиналось.

Но сейчас, место жительства – свалки.

Все имеет конец и начало

Были елки – остались палки!

Белой ведьмою

Зима

Белой простынью

Сразу сделались

Дома

Словно с проседью.

А вчера еще земля

Была черная,

А сейчас, а ну смотри,

Серебренная.

Теплая кошка в холодных руках негодяя

Трепет луж больше незачем пятится в полночь

Что-то случилось, в бессилии не догорая.

Что-то не сделано, в общем, и это не новость.

Не до игрушек, и солнце, и подняты шторы

А на полу война недоеденных спичек.

Все запредельно, и щелкнули гидрозатворы.

За горизонт месяц желтеющий вытек.

Нежность железа, я чту эту райскую встречу.

Впрочем, закончены небезопасные игры.

Были и будут потомки утробных увечий,

Выдут охотиться быстрые тайские тигры.

Пламенно брызнут белесые капельки жизни.

Выпало зеро и вот накаляются страсти

Видимый спектр через бетонные призмы.

Ночь коротка, и утро, и гонки за счастьем.

Взгляд, блуждающий по перекресткам.

Сладострастием губы визжат

Вторя двум миллиардам блесток,

Влажно дышат и всё говорят.

И прическа сплетается в кружево,

Под сатином уже намокло,

Предпочла бы сейчас и ненужного

Затемняя гардинами стекла.

Пальцы млеют, дрожат коленки,

Жар внутри разгорается ярче,

Представляя движенье подземки,

Или шланг ярко-красный, пожарный.

Улетая в просторы реалий

Надышавшись до исступления

Покрывается грязью из мазей

Пишет формы из телодвижений.

По ночам ей является этот.

Она тает от повествований

А подруги считают «с приветом»

Этот плод сексуальных фантазий

Мякоть хлеба надломлю,

Захрустят бока,

На кусочки разделю,

Пожалев слегка.

Загорелою корой

Пахнет за версту.

Среднерусской травостой

Скрасит простоту.

Метит воет ветрогон

Во полях, на днях,

В необстрелянных ворон

На сухих ветвях.

Как спалось на этом шарике вчера.

Ночь была, а может жгли бензин.

Развезет полночная жара,

Болью достающая, до жил.

Волосы, распутавшись, летят.

По одной диагонали с ним

Сном,

Который десять лет подряд

Возбуждал прикосновенья зим.

Если мы станем мечтать

Когда ветра наскучит петь,

Пуля если не сможет лететь,

Ручью надоест звенеть.

И уже невозможно уйти

От внезапно нахлынувших луж.

Кому как не нам донести,

Эту прелесть придуманных стуж.

Монотонность, лица прохожих,

Как идиллия, как голоса

И зонты их чуть-чуть похожи

На поднятые вверх паруса.

Парус черный, уносит

В смешенье гуаши.

Парус белый порхнет

И исчезнет, не каясь.

Под зонтом человеку

Тепло и бесстрашно.

А. под парусом просто

Безумно скитаясь

Генератор случайных чисел

Реформатор случайных форм.

Навигатор зеленых мыслей

Милый грузчик чужих платформ.

Волочитель безрадостной сущи,

Цветовод беспризорных цен

Жизни живший и смерти мрущий,

Устроитель ревнивых сцен

Лист открыт.

Зарябит по зрачкам чистотой.

Мир неведом

Ты стал пред этой чертой.

Полюбуйся. – В дали,

Только хватит ли глаз?

Досмотреться до нужных,

Любимых подчас.

Три кленовых листа

Трем тетрадным полям.

Не чета? Как же так?

Что? Опять по нолям?

Первый лист – это детство твоё.

Лист второй – за горой,

Там где юный восход,

Молод ты и силен,

И доход не в доход.

Ты открыт всем мирам,

Ты отпущен и чист.

Это юность и молодость

Пламенный лист.

Когда время прошло,

Революций гроза,

И когда то что было,

Перекипело,

Когда слушаешь ты

В пустоте голоса,

Все понятно, старое дело

Жизнь прожить, говорят —

Не поля перейти.

А возможно ли жизнь обмануть?

Как она коротка,

И уже не найти

Трех листов, что успел зачеркнуть

Где-то летают стихов вереницы,

Где-то сбивают росу,

Где-то мелькают твои колесницы,

Гонят на камень косу.

Не будет тебя без листов и без строчек,

Сгинешь ведь без доброты.

Мало-помалу горит уголёчик,

Просто родилась бы ты.

Долгий год, растаял снежной бабой

Побежал ручьями талых вод,

Вздулся льдом надломленных аорт,

И растаял обессилив. Слабый.

Ото спячки прожитого все,

Вдруг зашевелилось без помехи

На веревках свежее белье.

Без разбора крашенные веки

Зажелтели веточки мимоз

Расцвели натруженные лица,

Отступил, рассеялся мороз,

С синими снежинками в петлице.

Я иду берегом моря

По бархату массы песочной,

Туда где ветра дуют с Севера,

Где океан Ваше Высочество.

Я слушаю музыку чаек,

Смотрю я на бег волн игривых,

Уйду по песку, не печалясь,

В миры своих снов несчастливых.

Парил бы как птица на воле,

Отбрасывал тени – надежды.

Я Нарисовал бы закат

И красные солнца одежды.