Юрий Катаев - Зеркало без опоры

Холодная плоскость неба
С холодной плоскостью луга
Сближается у горизонта,
Врезаясь в лесную чащу.

Из чащи, на щель похожей,
Волной изливаются травы,
Над выпуклой гладью которых
широкой рекою – ветер.

Чересполосица туч белёсых,
Лиловых и розовых даже
Ровно подстрижена ветром,
В разрывах видна порою
То синь, то бледная зелень.

От кашки душист, темно-зелен
Травяной ковёр под ногами,
Прилечь на него, и ветер
Будет выше, и станет тихо.

Глаза сковало многоточье
На солнце замерших цветов.
Их взгляд открытый, непорочный
Меня принять, простить готов.

Но мимо них шагают ноги
В автоматизме суеты,
Я прохожу фальшиво-строгий,
Себя лишая красоты.

Я, из-за недостатка воли,
Неуправляемый снаряд
Вновь мимо цели с чувством боли
Несу влюблённости заряд.

Тучка переменчивая,
И немного вздорная
Медленно, доверчиво,
Тишине покорная,

Проплыла на озером,
Отразилась в зеркале,
Белая в розовом,
В зеркале, в зеркале.

Падают с крыши последние капли —
Дождь отшумел, затих.
Реже и реже от капель вздрагивают
Листья – последний штрих.

Серое небо светлее, светлее,
Птицы слышней, слышней.
Шторами светится тонкая зелень
В легких узорах теней.

Туч надвинулась низкая тяжесть,
Полумраком наполнила дом.
Подоконника белая плоскость
Потеплела, приблизилась вдруг.

На окне плотным пурпуром вспыхнул,
Переполнился внутренним светом
В интерьере, как в раме, цветок.

Спокойствие – неслышный дождь,
Ненужность – улицы пустые.
Легко и ясно сквозь озноб,
Шаги, шаги, шаги простые.

Асфальта лента, лужи, пруд —
Пустые, светлые провалы,
Клочки небесной седины,
Разбросанные как попало.

Меж ними мокрой чернотой,
Как островки средь океана —
Осколки плоскости земной:
Деревья, крыши, люди, камни.

Большой до неправдоподобья,
Как на каналах корабли,
С горы спускается автобус,
И мимо брызгами пылит.

Жёлтая площадка скошенного поля,
Далеко и низко – рощи купола.
Брошенный небрежно через поле пояс
Зеленью дороги замер до утра.

Всюду неподвижность и объемов чёткость,
Всё вокруг застыло зеркалом пруда,
Как мое сознанье памятью о чем-то,
Медленным теченьем мыслей в никуда.

Две улицы, заржавленные шпаги,
Скрестились в площадь, и давно осела пыль,
Лишь две афиши, брошенные стяги,
С тоской глядят на проходной пустырь.

Застывшую сто лет назад картину
Венчает белый дом прямым углом,
Один этаж в земле наполовину,
Высоких окон стройность во втором.

И взгляд плывёт по низким перспективам
Над серостью построек и дворов,
Встречаясь вдалеке с неторопливым
И строгим взглядом древних мастеров.

Средь деревянного уюта,
В вечерних запахах цветов,
В краю, где каждая минута
длинна, как несколько часов,

Иду, шаги считая сердцем,
Наполнен счастьем и стыдом —
Я на виду, куда мне деться,
И виден тот приметный дом.

И там она, иль нет, не знаю,
Лишь прохожу, скрывая взгляд,
С себя частично тем снимаю
Любви томительный заряд,

И вечер гаснет уж спокойней,
Прохладней тёмная трава.
И этот долгий путь окольный —
Как чьи-то мудрые слова.

То упруго нарастает, то стихает шум,
Словно долгое шипенье пенистой волны —
Воздух через сито листьев цедится с трудом,
Затихают в крепких путах ветра скакуны.

И протяжное шипенье купола листвы
Единит в потоке пенном радость и печаль.
Широко и отстранённо жизнь и смерть видны,
И ознобом пробегает через мысли даль.

Вокруг покой архитектуры,
Прохладный разум белых стен.
Под двухэтажной, плотной формой
Спит интерьер без перемен.

И там когда-то жили люди,
Средь колпаков ночных и ваз
Плели любовные прелюдии,
И, может, думали о нас…

Легли стволов белёсых строки
Пунктиром вдоль асфальта тьмы.
Под куполом листвы высоким
Прозрачны города шумы.

Вот, описав полукруг
Под небом лилово-серым,
Вспыхнул контрастом луг,
Зазеленел без меры.

Грозен, тяжёл горизонт
Над луговым сияньем.
Край косогора – фронт,
Тьме противостоянье.

Согнутые в дугу,
Жёлто-усталого тона,
Тёмные на лугу,
Копны стоят просторно.

Слева и справа – лес,
Чёрный на расстоянии.
Всё далеко окрест
Замерло изваянием.

Это я сижу на траве,
Словно глиняный будда,
И ощущаю свет,
Льющийся ниоткуда.

В предвечернем полусвете
Полусном покой разлит.
От движенья снежной сети
Город, кажется, летит.

Виден Кремль – обычно, близко.
Мост, безлюдность, тишина,
И гудит легко и низко
Нереальности струна.

Поздний вечер, бесконечный изумруд
Стынет через чернь коряжистых деревьев,
Так высок, так невозможно крут,
Что и я, и жизнь моя – всё вчерне.

Пламенеют капли облаков,
Редкие в бездонности громадной,
И освобождаюсь я, как от оков,
От людских оценок лжеотрадных.

Колеи извилистая темь,
Лужи, отражающие небо,
Леденеют, и стою я с тем,
Что я есть, очищенный, нелепый.

Улица скользнула вниз, асфальтом
Разрубив одноэтажный быт.
Головокружительное сальто,
И вдали – лесной, спокойный вид.