Дмитрий Близнюк - Нас нет, только тени в стихах

учусь совмещать дни и ночи

с инопланетной любовницей

и земной обидчивой женой.

это закон абсурда. в тихом свете фиолетового окна

она танцует как лань, как лень. спокойно

глянула на меня и продолжила развивать

эти сети, эту певучую хлесткую суть

движений, а я,

как раджа с зубной пастой на губах, застыл.

уважение. завороженный красотой,

с прослойкой нежности и удивления. какая у меня

девушка – точеная, как лазер снайпера…

ее шея – как скала, с которой бросаются в кожу

мои губы,

ловцы за жемчужинами.

а нахожу ее соски, низ живота и дальше.

красная горячая тайна, подземная магма.

моя женщина. ежедневно в ней тону

и выбираюсь на берег творчества

в фосфоресцирующей слизи и влаге

цветущих моллюсков. с роковой

предопределенностью всплываю в ее голове.

и не хотим мы перемен – нам нравятся переменки,

но чтобы все шло, как и раньше.

тепло, уют, супермаркет. небольшие радости и откровения,

шаги к звездам, но втроем. тянем этот мир за собой,

лебедь, лисица и щука,

чтобы сохранить себя, марки на конверте вселенной,

а что внутри – никто этого не знает.

ни искусство, ни наука и философия.

черное письмо,

звездный мерцающий шрифт…

родина. говяжий череп

в вересковом поле.

родина.

на ощупь – мокрые рисовые зерна

под струей холодной воды —

и я погружаю руки в кастрюлю,

промываю память:

белое, голубое, глупое.

родина.

завшивленная больная кошка Рита,

и когда обмазываю ее керосином – до горла —

все паразиты, все вши государства и

идеологии

убегают на голову, мохнатые уши, морду и лоб.

внаглую перебегают

покорные зеленые глаза.

но родина – это только мое,

только для меня.

каждый живет и любит свою родину —

маленькую, как кошка.

жестянка с вкладышами от жвачек,

старинными монетами.

за свою родину не нужно умирать или убивать врага,

ибо ты в ней и так растворяешься —

в родном крае,

точно жменя дорогого стирального порошка

в Ниагарском водопаде.

лети. исчезай.

ледяная чистота времени

со вкусом людей и чудес, которые любил.

родина – это твои странные мысли.

еще раз отведать спелой шелковицы

с громадного дерева возле цыган.

побродить босиком по мельчайшей пыли сиреневой,

нагретой солнцем.

встретить золотистую девочку Яну.

родина – это не парад военных монстров,

саранча цвета хаки.

не салютная пальба в честь идей,

не холодный змеиный взгляд

сбольшебуквенной Родины-Матери-Терминаторши:

пожирает своих сыновей и дочерей,

щелкает, как черные семечки,

миллионы жизней.

нет.

комод, там спрятана прядь младенческих волос дочери

и лимонная рубашечка, в которой я

родился.

родина – это родинки, магические места,

где прошло

мое детство

и юность. где я отразился статуями и скорлупой,

где отравился Мадейрой и мечтой.

родина – это радуга прошедшего,

она манит. так магнит притягивает

привидения из мельчайшей металлической стружки.

это зубчатый танец ностальгии,

грациозных, печальных носорогов.

металлические зыбкие узоры танцующие.

родина – розовая кость поломана,

но не хочет срастаться

с протезами государства и партий,

с позолоченными спицами прохиндеев

и негодяев.

моя родина – это женщина в леопардовом платье

клеит пластырь на палец ноги

(гуляли в бетонных джунглях). моя родина —

это полоска ее обнаженного живота.

это ранец моей дочери.

это карамельный аромат

кофейного вечера и вплетающийся пьянящий запах

шашлыков.

моя родина – это радостная сорока

(точно выиграла джекпот)

с зеленым пакетиком крысиного яда спешит, шагает

ранним утром

по крыше сарая.

моя родина – это мои слова.

и весь мир, который хочет уместиться в стихах,

как кентавр – хочет обладать женщиной и жрать овес.

Вселенная, ссыпаемая в мешочек созвездиями, —

моя родина.

все, что я могу полюбить.

все, что может причинить мне радость и боль.

и это грозный лес на берегу озера

точно темно-зеленый дракон присел для прыжка. вот-вот.

родина – это тот, кто нас заберет. перенесет нас

через болота и пропасти тьмы и горения, исчезания.

родина родина родина, все мои глупости и разочарования,

переборы гитары в павильоне детского сада,

футбольные баталии с древнедетским матом,

жемчужные пижамы утренней дымки,

шелковистая влажность женщины любимой,

устрицы во рту поцелуя. родина – это тьма,

где согреваешься памятью, как коньяком.

речка наша – родина. речки, где мы купались и тонули.

наша родина – это пуля, которая дура и облетала нас,

это манящая вонь коровьего навоза,

это звяк колокольчиков и закат во все небеса:

розовый рояль на

крыше черного лимузина со вспученным лаком.

родина – это мертвая птичка в пруду в ореоле линялых перьев.

родина – это липкая кожа любимой.

и визжат поросята дней, убегая

от безликих и волчьих бандитов с ножами.

и родина – мать, нет, но мама, любовница или сестра,

и я ошеломленно

перекатываю во рту – р-о-д-и-н-а. как молочный зуб,

но не нахожу ему место.

грациозное разочарование. пустота.

с надеждой на возвращение.

моя родина – это женщина в спальне.

это небо надо мной

и письменный стол внутри

(настольной лампы золотистый страус),

родина —

это ты…

благоухание дикой смородины —

запах черных, блестящих кобр во время спаривания,

и каменная ограда, где ангелы кучерявые из камня,

и пухлые ручки их разрослись в каменные же лабиринты,

и растворенное окно – откровение аквариума —

смелей загляни в меня, глупая зеленая рыба.

и ветка легко касается стекла,

как зверь лапой, когтем —

и там плывет пыльно-перламутровое отражение сада,

и у сада зарождается сознание,

роза под наркозом, солнечная искра,

зыбкий эмбрион озарения

среди граблей и ведер – неужели

это я? и ветка легонько бьет когтем

по стеклу,

по капсюлю и багряным вибрирующим шатром

оседает

беззвучный взрыв сада.

поднимает в памяти сто тонн поющего пепла,

крошечные паразиты Паваротти,

лирические клещи.

что остается?

черные обгоревшие костыли

реальности – а только что я летал…

я просыпаюсь с тобой,

просыпаюсь в тебе – и уже это не я, но и это уже не ты,

это сплав миров. о, давай без пафоса! давай.

багровое бра над тобой – запылившийся красный жук,

пластиковый нимб на шнурке, на поводке под током.

я под твоими веками ворочаюсь,

как каштан в скорлупе, – выходи,