Анастасия Перова - Соцветие. Сборник стихотворений

Я хочу быть частичкой этого мира:
Кустом хризантем под терпкой луной,
Догорающим бликом закатного эха,
Ускользающей тенью травы тугой,

Стуком яблока, глухо скользящего к корню,
Свистом ветра в прикрытой печной трубе,
Свежим инеем, солнца светом, росою да
Узором в застывшем мороза стекле.

И сколь долго можно вращаться по кругу,
Сказки слушая, были творить, но,
Вернувшись домой неприметной тропой,
Все равно ни о чем не забыть.

Нам кажется, мы на земле —
Слепой, сырой, неподвижной, —

А движемся вечностью неба
Неотступного – бесконечно.

Полетом в ветрах взовьюсь
И светлым зальет покоем.

Лазоревый луч зовет —
Упоенье несдержанным словом.

слова голы на листе
в невесомости скомканы нервно

дремлющие в темной реке
разбужены – цепко да крепко.

строчка одна лишь живая
в мире немом.

я ее сберегу —
отложу на потом.

талой водой смутных преданий
доносится шепот сомнений вечных:

если б были миллионами лет
раньше, прожили бы на пару лет больше?

ритм яблони веток
в тон пульсу в висках.

кто первым заметил
движение времени?

мир встретил исход,
веками желан —

мы достигли искомого
грехопадения.

Я дуло. Пустая зияющая дыра.
Ранит словами больно.

Я осень. Бьющая с неба вода
И током пронзающий ветер.

Я холод. Костенеющий взгляд,
Воронка направлена в вечность.

Я слабость. Зовущая нежность.
Игра. Начало и правила стерты.

Я талым снегом кипучесть льда.
Но жить так никто не заставит меня.

Мне никогда не писать,
Заплутав в паутине из мертвых слов —

В восемнадцать не пишут таких стихов.

Посуди меня сам.
Я больна, я стара от бездумья
хандры,

Мне дозволено все,
даже тощие строфы.

И как будто к тебе обращаясь
в письме,

Говорю с собой —
до последней раздавленной
точки.

Посмотри на себя:
как свеж и юн,
Как болтлив и улыбчиво легок
на свете.

Ты живешь в бесконечности
просто затем,
Что конца ты не ведаешь, смерти.

Дети заняли мир, злобно выкорчевав
боль и горе.

Мне осталось бежать и молчать с тоски,
подыхая в слове.

Цепью морщин испещрены древние
руки,

У тебя же, мой господин,
лик бел

И во лбу звезда скуки.

Ты ищешь веселья.
Но мир конечен
дотла —

Предвидены все возраженья.

И, знаешь, бесчувственная война
Невесомее мысли залетной
дурмана.

На мокром песке я черчу пальцами строки,
Ты же бомбы взрываешь во мгле,

Показать чтобы: – Вот, смотри! Как тебе
Мои результаты? Мне на ёлке не надо
больше хлопушек!

Свет заиграет в стекле,
Когда волны размоют кости
игрушек.

Их никто не видел вместе много лет.
Для кого цветет на паперти рассвет?
Глухо бьются волны о песок – в крае
Мрачном вновь нашел он свой порог.

Она глади ручья почти не тревожила:
Тихо скользила в водном покое,
Только глаза обращены в небо —
Давно не своими слезами плакала.

В дальнем мирке, что подобен земному,
Суров и хладен природы кров.
В нем зарисованные изгои
Проводят века, отражая наш ход.

Ты собрание тем
В скоплении мест,
Тонкая грань мира,
Пустота где-то там,
В сердцевине.

И не нужен никто,
Только тускло-легко.
Перекатыш по полю
И тине. Ничего не
Найти в пелерине.

Припорошен первым снегом прощения
вечный голодный пожар.

Отрезвеют головы, отойдут слова,
но пустоты все будут тлеть.

И, внезапным пламенем ослепив глаза,
бурю в душах дерзнут разжечь.

А поземкой будет виться молчание.
Холод да огонь до небес.

Птица стучит в окно.
Глухой и щемящий звук.
Ты не грусти, но
Не надо ее впускать.

Там, за окном тепло,
Там роза и соловей,
Светлый простор небес,
А ты за стеной здесь.

И пусть открыто окно,
Ей не нужен твой стол и кров:
Она в сказку тебя зовет —
Слушай внимательней.