Дмитрий Русин - Другое озеро. Стихотворения

О, небеса! Какие же вы всё!
Не существует правильного слова.
Я к вам пишу, как цирковой козёл —
Забавно, может быть, и все-таки фигово.

Короче, всё по сути – вот и всё.
А дальше все эти златые наши рощи.
И только пёс по имени Басё
Шумит и носится – ему, конечно, проще.

В Казани снег не то, что вам хоть где —
Подобен он хорошей старой прозе.
Вот, например, в Суконной слободе
Его листай, опаздывай на поезд.

Печально здесь и тянет на стихи,
В истерику, на исповедь, на волю.
Но строки прозы к этому глухи,
Или же глухи, биты снежной молью.

Открыта зимняя дорога по воде.
Но ей пойти – не по закону жанра.
В Казани снег не то что вам хоть где —
Его листай и мучайся от жара.

Казань-книжонка, рваный переплет,
Рассыпанные смыслы, но пропажи
Не ощущаешь ты, за тем, что снег и идёт,
И новые выходят персонажи.

Объект наследия культуры
Питейный дом времен далёких.
А место наших встреч, дружочек,
Ещё не очень-то объект.

Но ведь и мы с тобой не хуже
Казанских пьяниц допотопных,
И нас за наши разговоры
Нельзя ли разве полюбить?

Мы говорили-говорили —
А ты размахивал руками,
И я размахивал, конечно.
И снег столицу засыпал…

О, что же может быть важнее
Того, что мы там обсуждали?!
Но даже время не поможет,
И через пару сотен лет

Объектом странной их культуры
Питейный дом опять назначат.
Ему почёт, забор, табличка.
А нам нельзя. И зур рехмет!

Господь в пути, а я на работе.
Тёмные люди молятся до зари —
Там, на западе, и там, на востоке.
А я уже двадцать восемь
лет не строю монастыри.

На камне лесном Серафим Саровский.
Ангел пустыни думает обо мне.
Вот уже Гефсимания; вот и пятница…
Господи, Господи!
Вера моя на верёвочке —
ослик Твой в серебре.

Под ногами асфальт, и его положили неважно;
Под асфальтом вгрызается в землю отважно
Червь, которого даже часы сочтены;
Под землёй – ничего и солдаты напрасной войны.

Это слово «напрасно», как взять и с героя сорвать
Боевые награды его, и при нём же топтать, и сказать:
«Ничего не осталось – атаки в штыки ваши были пусты…»
Ничего не осталось от вас – в изобилии только кресты
Под асфальтом
Нательные.

Ты спала, и тебя защищали
Люди с чёрной землёй на зубах —
Оттого, что их в землю кидали
Вперемешку с горелой бронёй.
Это всё называли войной.
Без особого блеска в глазах
От земли эти люди вставали,
И у каждого ты на руках —
Ты спала, и тебя защищали.

Это всё просто клёны шумят
Голосами как будто солдат,
Укрывая коляску твою
От холодного ливня. В бою
За твой сон тоже кто-то погиб —
Его звали Филипп…

Когда мой прадед умирал,
И немецкий танк его хоронил,
Смоленскую землю в руках сжимал
И с ней как с девочкой говорил —

Говорил секунду или же две,
Пока лейтенантские кубари
Уже тонули в густой земле:
«Вот на тебе звёздочку, не реви…»

И даже если не говорил,
И даже если кричал, молчал,
Он эту звёздочку подарил.
И вот горит на окне свеча.

Война была очень давно – вчера
Об этой войне говорила дочь…
Смотри, как ровно горит свеча —
Так наш лейтенант охраняет ночь.

Есть в одном городе
старый железный памятник
одному какому-то солдату.
На окраине его поставили
в честь окончания последней
войны, которая велась когда-то
где-то на окраине мира
из-за каравана марихуаны
и ящиков с непонятно чем…
и вообще… были причины —
правда – были причины…

Никто к памятнику не ходит —
одни только ветераны
той непонятной войны приносят
сюда на забытые праздники
свою оцепеневшую память,
и долго-долго поодиночке
сидят у огромных
железных сапог солдата,
глядя на город, который
уже ничего не помнит.

Но страшный памятник и сам
во все глаза смотрит на город,
и в глазах его эта… как её?
Ну, когда ты собрался с мыслями,