Виктор Стройкин - Магия слов и смыслов

Мы справили свадьбу. Свидетели – звёзды,
И ангел там был тамадой.
Кто есть ты, во имя чего ты был создан —
Решился вопрос сам собой.
Закажем мы киллера или карету,
Штаны или просто кино
Снимать предстоит перед новым рассветом…
Наверно, уже всё равно.

Всё дальше и дальше под звуки тальянки
Везёт нас в рассвет дилижанс.
Я бомж, а она столбовая дворянка —
Забавный такой мезальянс!
Закончатся деньги, слетят все колёса,
Но кто нам сломает перо?
Останется враг зимовать под откосом
С разбитым к чертям топором.

Февральское солнце зайдёт за цейхгауз.
Забрешет от скуки барбос.
В финале комедии в стиле арт-хаус
Почудится новый анонс.
Чёрт ведает, что зашифровано в клипе —
Сирень иль репейника прядь.
Я знаю одно: на вселенском отшибе
Нам будет что пить и терять.

Как десница Амона 3 3 Амон-Ра – древнеегипетский бог солнца.
Всех гостей усадила
На верхний ярус.
Под святым небосклоном
Между солнцем и Нилом
Белеет парус.

Нил по воле пророка
Пересёкся с Евфратом,
И понеслося!
Шудра плыл ненароком,
Всплыл в Евфрате богатым;
В деньгах волосья.

Но узнал Хаммурапи
В нём злодея злодеев
И в Трою выслал.
Там под конские храпы
Небо месяц надело
Вниз коромыслом.

Конь рванул к Поднебесной,
Но об стену разбился.
А император
Наблюдал с интересом,
Как с печали давился
Афин диктатор.

Было мало богатства,
И Санёк Македонский
Дошёл до Дели.
Малярии коварство
Обошлось с ним по-скотски
У самой цели.

После Ромул был с Ремом
У жреца на сеансе.
Сказал тот грустно:
«Тыща лет – это тема!
После дикого танца
Там будет пусто».

Но влезал с Ганнибалом
В римский йогурт Югурта 4 4 Царь Нумидии (монархическое государство в Северной Африке) в 117—106 гг. до Р.Х., который вёл с Римом т. н. Югуртинскую войну.
По дух по самый.
Было Цезарю мало
Стали Брута-манкурта
В финале драмы.

Но лишь сделали селфи
Возле статуи конной
Вестготы 5 5 Древнегерманское племя. 24 августа 410 г. вестготы под предводительством Алариха осадили и разграбили Рим. злые,
Как у красного шлейфа
Я увидел: осколки
Лежат немые…

Я проснулся на камне,
И меня обуяла
Святая ревность.
Что за буря в стакане?
Ах, как было мне мало!
Ах, эта древность!

Ты стояла на мокром замшелом камне
Задумчивее всех задумчивых статуй.
Казалось бы, не привыкать мне
К сползанию вниз по стене звездатой.

Видать, оттого-то и серо над морем,
Что перепутаны наши судьбы!
Видать, оттого-то и тишина на просторе!
Со скуки на месте не уснуть бы.

Пляжный сезон ползёт партизаном,
Молясь на победу в весенней мясорубке.
Всё ясно! Другими занят
Рейс длиною в жизнь Краснодар-Пупкин.

Камня на камне на этом камне
Не остаётся в процессе.
Да хранит тебя сон стоя в солёной карме,
А меня – бессонница. God bless you!

Неловкое чувство, несвязные строки,
Ненужные вещи, неточные сроки.
Ротонда простит нам любые заскоки.
Заправится «стелс» и покинет восток.
Хорошие старые песни о главном
Споются в твоём агрессивном анклаве.
Сольются все капли разбрызганной лавы
В один неизвестный науке цветок.

Смешно, не смешно, а нельзя нам, пигмеям,
Стучаться без паспорта в сказки Диснея.
А кто-то из нас его где-то посеял;
Вот вспомнить бы, где и в какой стороне!
Смешно, не смешно, а натянута шкура
Бессмертного льва на скелет абажура,
И морщится шкура от злого прищура,
Как еретики на церковном огне.

Система дрожит в ожидании слома
На марше по принципу «сено-солома»,
И стонут натужно Фома и Ерёма
В попытке хоть капельку смысла найти.
Но старое слово не хуже двух новых!
И да, дел хватает и правых, и плёвых!
Безмерно горды, как британские лёвы,
Мы встанем у тех, кто не наш, на пути.

Под рваные ритмы монгольского трэша
И шелест страничек зелёного кэша
Плевал нам на плеши поехавший леший,
Но мы отослали к чертям и его.
Хорошие старые песни о главном
Поются в твоём агрессивном анклаве.
Сливаются капли разбрызганной лавы,
Цветут и трепещутся за одного.

Ночные капельки дождя
На фиолетовом стекле
В лучах оконченного дня
Напоминают о тебе.

Напоминают обо всём,
Что невозможно сохранить,
О том, что слово целиком
Нельзя ещё раз повторить.

Напоминают дураку
О том, что кончился эфир,
Что лучше спится на боку,
Когда с тобой без мыслей мир.

Ещё сто раз следы дождя
На фиолетовом стекле
В лучах оконченного дня
Напоминают о тебе…

Свой тест ты решила на «два»
И вышла с позором из класса.
И выбор мозги разрывал —
Могила, метла или трасса?

Горел в преисподней греха
Над тестом твой сбитый залётчик.
Не в пользу квитков ЖКХ
Давал показания счётчик.

Квитками махал большевик,
Пытаючись жалость умножить,
Но, выйдя из транса на миг,
Сказал трибунал – «уничтожить!».

В который уж раз по тебе
Стреляют прицельно зенитки.
Липучее слово на «Б»
Без силы оставит обидки.

Бабульками с наших дворов
Справляется чёрная месса.
Осыпан проклятьями ров,
Где спит на боку пилотесса.

Они приплывают на синем ките
В страну нереальной безумной мечты.
Они поджигают худые мосты.
Они здесь не эти, но больше не те.

Они по сети открывают базар
И тише обычного мутят дела.
Когда зажуют жеребцы удила,
Они предлагают дешёвый товар.

Они наблюдают, скрываючи смех,
За тем, как былые хозяева тел
Плывут вверх ногами на синем ките
И кровью течёт бессознательный грех.

Им любо смотреть, как во всей красоте
Горят на шампурах геенны тела.
И, тише воды отправляя дела,
Они уплывают на синем ките.

Мы видели, как прожигал пол парома абсент.
Мы видели, как растворялся последний фиорд.
Нам подали знак, нам сказали: отличный момент.
Сбежали мы в ночь и оставили край держиморд.

Мы слышали нынче, как свистнула где-то труба.
Свистела она наши песни с банкротных счетов.
Мы слышали стон – это не поднималась рука
Дать жару и нарисовать дымной кисточкой «стоп».