Владимир Коробейников - Строки про жизнь. Стихи

Нет спасенья от влеченья —
схватит как в кулак
и не примет чье-то мненье —
так и только так.
Пленником страстей нежданных
будешь ты тогда,
часто буйным, часто пьяным,
мудрым никогда —
хоть умом и понимаешь —
избавленья нет,
то ликуешь, то страдаешь
от наплывших бед.

Почему я бываю печальным?
Не знаю, но замечаю:
снег бывает белым и черным.
Что на него наметает?
Слово недоброе, мысль промелькнула,
воспоминания в подсознании
вдруг встрепенулись и снова уснули —
грустно вдруг стало… Я в ожидании…

Ах, меланхолия – спутник мой вечный…
Было ль когда-то:
я – молодой и беспечный,
и неженатый..?
Я не обвенчан с тоскою и болью.
В яркой одежде
я предвкушаю, что будет со мною
лучше, чем прежде…

Снег тот растает,
но черный осадок
ляжет на душу.
Вот почему я бываю печальным —
черное сушит…

Хотелось бы так:
Тот, кто зол,
тот полон бед.
А тот, кто добр,
тот процветает.
А мы-то знаем в чем секрет —
БОГ доброго оберегает.

А по факту:
Где-то плакали мимозы
и смеялись громко розы.
И задал себе вопрос я:
«Почему все так различно,
что порой до неприличия?»
А мимозы прошептали:
«Мы добра вам всем желали».
Ну, а розы прокричали:
«Мы шипами всех кусали».

Понял я – в подзвездном мире
слабым быть, что жить в сортире.
Поселиться чтоб в дворцах,
нужно жалить без конца.

Когда полночною порою
я тихо шел и надо мною
катилась медленно луна,
обоим было не до сна.
И захотел ее спросить я:
«Как без страстей в покое жить мне?
Вот тьме быть светлой, как она?»

Без слов луна все понимала
и молча мне ответ послала:
«Пока мы в этом мире живы,
лови приливы и отливы —
в размерном ритме есть покой.
А жизнь без пятен не бывает,
добро их частью покрывает
и вера – вот что освещает
дорогу ночью пред тобой».

Желанья такого уж нету
ни капли, ни даже чуть-чуть —
лететь на другую планету,
иль в дальний отправится путь.

А в детстве в героев играли,
и на бревно взгромоздясь,
скакали мы, плыли, летали
опасностей не боясь.

Прошло босоногое… Где-то,
возможно, и бродит оно,
и грезит о дальних планетах…
Но,
давно
распилено
чудо-бревно…

Рот черный от черной черемухи,
и зубы – и, правда, смешно…
Все наши проделки и промахи
заливистым смехом смело.
А бабушка, вроде и хмурится,
в душе веселее всех нас.
И, даже, та пестрая курица
смеется над нами: «Куда-х…»

Ах, детство златое, чудесное
и, впрямь, без труда и забот.
Как много всего интересного
в деревне в июле нас ждет.
Волшебное слово – «каникулы»,
и главный кудесник наш дед.
Как быстро к такому привыкли мы,
а вот отвыкать – целый век.

Мысли разные роятся.
Стал уже я их бояться —
как б мозги мои не сгрызли
эти мысли, мысли, мысли.
Не похожи на коней,
на кусачих блох скорей —
сероваты, мелковаты
и на смыслы бедноваты.
И хотя их очень много,
не умчишь на них далёко.

Вот сидит спиной. И что же?
На знакомого похожий.
Повернулся, нет, не то —
Оказался «Х» в пальто.
Вот иду по перекрестку —
друг мой детства, без вопросов!
Обнял я ее и вот —
неприятный «переплет».
Это что за шутки, братцы?
Часто стал я ошибаться.
Память стала буксовать.
Или стал я уставать?
Или видеть мне охота
тех, кто встарь со мной работал,
тех, кто рядом долго жил,
тех, кто дружбой дорожил?
Многих нет – они далече.
Не надеюсь я на встречу.
Но, когда душа воспрянет,
память вновь меня обманет.

Сколько радости ты людям дал
за вычетом огорчений?
Этот сухой остаток – твой финал,
твоя сущность без преувеличений.

Самое лучшее такси —
это телега.
Теперь я знаю,
но не знал тогда…
Самый лучший водитель —
это твой дед-непоседа —
не подведет никогда.
Самый лучший мотор
в одну силу —
это кобыла —
проедет везде.
Самое лучшее время —
это детство —
оно так добро к тебе…

Тропою шли с тобой одной,
но после разошлись дороги.
И горизонты пред тобой,
передо мною – вид убогий.
Нет, я не жалуюсь ничуть.
Судьбу свою не проклинаю.
Да, у меня был тяжкий путь,
но зависти к тебе не знаю.
Так не смотри же свысока.
Умерь, пожалуйста, гордыню.
Кто знает – может я в веках,
а о тебе вмиг память сгинет.
Хотя в фантазии свои
я и в подпитии не верю,
тебя прошу – для всех живи,
открой перед друзьями двери.

Люблю я баню – вам признаюсь.
Давно парилкой увлекаюсь.
И банный пар мне не угар,
а вдохновенье, божий дар.
Ему подспорье – веник крепкий
и запах от полынной ветки.
А после сотенки ударов
горю, хоть я не на пожаре.
Водой холодной охлаждаюсь
и наслаждаюсь, наслаждаюсь…
Сказать по правде, рюмка водки
легко проскальзывает в глотку.
И вот уже внутри горю.
Спасибо, баня – говорю.

Я не хочу с тобой прощаться,
и я прошу: «Не уходи!»
Давай, по прежнему, встречаться.
И пусть так будет впереди.
И хоть мы видимся нечасто,
но в каждой встрече ценность есть,
как я люблю с тобой общаться
и слушать праведную речь.
Ты наставляй меня, мудрейший,
и мой Учитель дорогой —
я очищаюсь, скверны меньше,
когда беседую с тобой.
Тебя обнять, пожать бы руку,
неспешно погулять в садах,
но невозможно – в этом мука —
ты там далёко – в облаках.

Тикают часы, тишина.
Утро раннее.
Только мне не до сна.
С кем свидание?
Чей-то образ придет
мне негаданно.
В строчках смысл обретет
и порадует.
Как случился – живи,
не кори меня.
Может, вышли стихи
и корявые.
Но зато от души,
просто, искренне.
Хорошо нам в тиши
быть воистину.

Устав от глупости людской,
от жадности, высокомерия,
я удалился на покой,
и никому не верю.

Я башню вкруг соорудил,
и в ней, как следует, закрылся.
Как хорошо, когда один!
И есть возможность обновиться.
Навел порядок в голове
и стер свои воспоминанья.
Пригладил чувства на доске,
чтоб были ровны, без страданий.
Убрал все лишнее в подвал,
а наверху открыл площадку.
На небе звезды рисовал.
Пил чай с закатами вприглядку.
Цедил туманов молоко.
На хлеб намазывал рассветы.
И хорошо там, и легко,
и незаметно стал поэтом.
И это лучше, чем купцом,
чиновником иль олигархом.
Почти что рядом встал с Творцом.
Вступил в людей свободных братство.
Как мало просишь, но глядишь,
в ответ так много получаешь.
и ни себя, и ни других
при этом ты не истязаешь.