Андрей Саенко - Не вырубить! Стихи, объединённые одной обложкой

Прорвали воздух голоса
Гражданской мёртвой обороны,
И поднимались в небеса
Густыми тучами вороны,
И гулко рушился уют.
Впервые стадом стала паства:
Метались люди там и тут,
Забыв про деньги и богатства.

Как целлофановый пакет,
Попавший в жар огня мартена,
Ужались в точку сотни лет,
И канули в пучину тлена.
А я, далёк от суеты,
Был погружён в другие звуки,
И были небеса чисты,
И в мире не было разлуки.

Ни о развязанной войне,
Ни о конце всего не зная,
Я был на звуковой волне,
Когда пришла волна взрывная.
И этот мрак, и этот свет,
Всё словно замерло и встало,
Но жизнь не прекратилась, нет,
А просто навсегда устала.

Здесь, в этой точке – каждый сам
Отныне без конца и края.
Земля подвластна небесам,
Хоть нет ни ада и ни рая.
И навсегда в моих ушах
По кругу фразою одною
Покой, в себя вобравший страх,
И наслажденье тишиною.

Женщина отпущенные сроки
Мельтешит во всяких мелочах,
Обивает суеты пороги,
Охраняя пламя и очаг.

Не беда, что результат непрочен,
Не беда, что круг не разомкнуть,
Женщина как будто между прочим
Преодолевает этот путь.

Нам, любимцам вековых отметин,
Мирный быт подчас внушает страх;
Женский труд не всякий раз заметен:
Съеден суп и снова пыль в углах,

На столе посуда башни строит,
Стирки ждёт постельное бельё…
Но хозяйку это не расстроит
И чело не омрачит её.

То ли дело творчество мужское!
Если мастерить, то на века,
Даже если самое простое,
Даже если замок из песка,

А уж если это табуретка,
Двери, стены, пол и потолок…
Редко мы работаем, но метко,
И высвобождаем время впрок.

В суете, как не в своей тарелке,
Мужики срываются на вой.
Женщина сродни секундной стрелке,
А мужчина – стрелке часовой.

Вот они и вертятся по кругу
И хранят надежду на любовь,
Так необходимые друг другу,
Разбегаясь и встречаясь вновь.

Когда вы решите, что это – конец!, и отчаяние
подскажет, что нечего делать, а только тонуть,
тоните в Словах, в их смыслах и в их звучании,
и путь ко дну превратится в обратный путь.

Можно простые Слова заплести в Молитву,
в медитативную Мантру, а можно и
вдруг осознать, что в пульсации вечного ритма
Слова – молчаливые спутники, твои и мои.

Мы ими дышим, и это не аллегория,
мы выдыхаем их просто или с трудом:
Родина, Свет, Россия, Господь, История,
Мама, Семья, Ребёнок, Родные, Дом.

Сколько их, в сточных канавах рекламного шума:
Верю, Надеюсь, Люблю, Возвращаюсь, Прости…
Достаточно лишь нащупать,
вспомнить, подумать,
впитать в себя, наружу про-из-нес-ти ,

и, если решите, что это – конец!, и отчаяние
заполнит болотом бессмыслицы всё вокруг,
помните, нет того дна,
чтобы снизу не постучали,
и что Слова – это лучший спасательный круг.

Да что бы там ни говорили,
Зима короткая у нас,
Ведь мы её не уловили
И в этот раз.

Декабрь за осень мы держали,
Не в силах сдаться без боёв,
Но – глядь! – уж праздники вбежали
По семь слоев.

И с двадцать пятого по самый
Советский старый Новый год
Мы только локти не кусали,
Кормя живот.

Потом – тяжелое похмелье
От горных лыж и от морей,
Но мы старались тем не менее
Глядеть бодрей.

А тут опять суровый праздник,
Преддверье мартовских забот,
А между ними – блин на масле
И хоровод.

И снова – глядь! – а день-то светел,
И рано гаснут фонари,
И, ты заметил? – я заметил! —
Весна внутри!

И нас ещё накроет вьюга,
Но в ней, как не лютуй, мороз,
Всё больше слышно будет «юга»
И майских гроз.

Когда ребёнок плачет,
Хватая воздух ртом,
Утешь его, иначе
И ты повинен в том.

Повинен тем, что взрослый,
Что не был рядом с ним,
Что всё вокруг непросто,
Хоть быть должно простым,

Что, двигаясь по жизни,
О том, что знал, забыл,
И что при этой мысли
Не вскрикнул, не завыл.

Когда ребёнок плачет,
Не спрашивай, о чём.
Ребёнок плачет, значит
Укрой его плащом

Тепла, любви, заботы,
Причина ни к чему,
Не важно, кто и что ты, —
Отдай себя ему,

Чтоб, словно Бог сиротку,
Ребёнка обогреть.
Чтобы на миг короткий
Спастись и не стареть.

Туда

Вы, усы, зазря повырастали,
До губы до нижней дотянули:
Будете мне тыкаться в хинкали
И купать себя в Киндзмараули!

Постригу я вас и причепурю,