Евгений Крашенинников - Магадан – Москва, далее со всеми

* * *
Завершается ночь алым сполохом,
Лист колышет ветерка дерзновение,
Коноплянка птенчика голого
Щебетать учит песню весеннюю.
По лазури акварелью розовой
Над Москвою встаёт утро вешнее,
Изумруды трав пахнут росами,
В храме молятся кагэбэшники.

* * *
Неисчислимы количества
Монстров в кошмарах сна.
Время лепить куличики
Из собственного говна.
В споре родится истина.
Вскоре умрёт она.

* * *
Комары – плохие звери —
Злобно в воздухе висят.
В руку жалят, в ногу целят
И в подмышку норовят.
Я их ядом, я их матом,
Кулаком по головам.
Крови надо? Крови рады?
Чтоб от крови лопнуть вам!
Только грустная картина
Снова, сызнова, опять:
Против гадов комариных
Бью по телу сам себя…

* * *
Подлейте яду в кофе!
Добавьте аромат!
Устав от философий,
Впивайте едкий яд!
Вливайте его в стопки:
Чернеет и горчит!
Том одряхлевший – в топку! —
Пускай себе чадит!
И за четвёртой кряду
Глотни на посошок!
Подсыпьте в кофе яду!!!
(И рвотный порошок).

* * *
Полоса

За стеной храпят соседи
Три часа.
Ожидается к обеду
Колбаса.
Слесарь заперся в клозетте
И нассал.
Я не в силах даже трети
Описать.

* * *
Прикрою мир подушкою из ваты,
Но лезет в сон чужая болтовня:
Покуривая, доктор бородатый,
Рассказывает были про меня.

И хочется до нового рассказца
Покинуть в сновидении кровать,
Проснуться, отдышаться, причесаться
И смайлик на лице нарисовать.

* * *
За стеклом злой ветер немой
Пригибает кусты и давит,
Одинокий, как ля-бемоль,
Что молчит во второй октаве.
Мир вибрирует на волоске,
На деревьях внизу лица нет.
Чистовымытый стеклопакет
Глух и звуконепроницаем.
Плети веток воздух секут
Под беззвучные завыванья.
Предпоследние пять секунд
С наслаждением забываю.
Сбросить тяжесть и выйти вон,
Когда звуков на свете столько!
И во двор посыплется звон
Разлетающихся осколков.

* * *
Со сцены – визг
оголённых девиц,
Трущихся у столов.
В перечне действующих лиц
Ты – персонаж без слов.

Портьерой прикрыт претендент на трон,
Текст забывший герой…
Если не знаешь ты,
кто король,
Может,
ты сам король?

* * *
Снег на подоконнике, по окну узоры,
На столе раскрытая в клеточку тетрадь.
Дискотека в школе, брат придёт не скоро,
Если младшеклассницы станут приставать.

Нет печали в сердце, только это свято:
С юности протянутая тоненькая нить.
Хочется вернуться в семьдесят девятый
И урок ботаники снова пропустить.

* * *
Солнце слепит окна хрущёвок,
Продираемых поутру.
Заплатить я готов по счёту,
Вот проценты – не соберу.

Пусть кажусь откровенным я вам,
Но не знаете одного:
Я люблю притворяться пьяным
И не помнящим ничего.

А потом наступает утра
Отстоявший очередь клон.
Воздух кончился. Солнце смутно.

Встаньте прямо. Протрите окно.

* * *
Мой отец как-то спать
Лёг в гостях на балкон.
Комары до утра
Изводили его.

А наутро стрижи.
Рассекая рассвет,
Замелькали в тиши,
Закрутив карусель.

Жди ты или не жди,
Будь готов – не готов,
Прилетят стрижи
И сожрут комаров.

* * *
Сахарный самогон

Из сахара напиток
Забыт давным давно.
Он был пьяней, чем водка
И чем одеколон.

Варили в аппаратах
И пили от души
Малютки и старушки
И зрелые мужи.

Пришел генсек речистый,
Не близкий алкашам,
Погнал он выпивохов
Из кабаков к домам.

В квартирах коммунальных,
На кафельном полу
Лежал живой на полу-
Живом, стар на малу.

Лето в стране настало,
И сахара вагон,
Но некому готовить
Горький самогон.

Лечебницы открыты,
Законы как велят,
И самогоновары
По вытрезвителям.

Генсек по граду едет —
Полней ситра налей! —
А рядом едут в «чайках»
Те, кто других трезвей.

Генсек глядит угрюмо:
«Опять в краю родном
Есть сахарная свёкла,
А где же самогон?!»

Инструктора райкома
Приметили в кустах
Последних алконавтов,
Стоящих на ногах.

Вышли они, шатаясь,
На милю разило аж —
Пятнадцатилетний пьяница
И старый опухший алкаш.

К стенам кремлёвским красным
Привёл их чей-то пинок,
Но ни один из пропойцев
Лыка вязать не мог.

Генсек на мавзолее
Сидел, трезв и горяч,
А вяленькие люди
Стояли окарачь.

Гневно генсек промолвил:
«Снимем про вас «Фитиль»,
Не скажете если, бухарики,