Марина Кошикова - Из чего состоит любовь? Поэтический дневник

Ах, те юные года четыре!
Как мы веселы были тогда!
Мы дружили, учились, шутили
И смеялись до боли у лба.
Сахар с хлебушком в чае мочили,
И ресницы намазав, бегом,
Мы на танцы неслись, торопились
И мечтали о принце своем.
По ночам стенгазеты лепили
И стихи про любовь и про жизнь.
То мечтой в каждом взгляде светились,
То всерьез вопрошали: «Как жизнь?»
Все теперь позади, за годами.
И печали бывали, но все ж,
Коллективные слезы латали
Ту печаль, что один не сотрешь.
С каждым годом все чаще и чаще
Отправляю в те дни я гонцов.
И томлюсь, в каждый день возвращаясь,
В каждый день без начал и концов.

Только памятью жив человек.
Вспомнит с полночь он вновь о прошедшем
И зажжется в нем горечь потерь —
Ностальгия о чем-то ушедшем.
Жаль бесцельно ушедших минут,
Жаль друзей безвозвратно ушедших.
А в уме все то так же поют
Песни «наших» лет – прошлых – прошедших.
Память капает кровью в висок,
Бьет по нервам своим поминанием.
Радость – прошлой любви голосок.
Боль твоя – за грехи наказание.
Память словно сестра милосердия —
Перед ней друг и враг – все равны.
Помнит недруга тихим презрением
И о друге все свято хранит.

Святая женская любовь!
Ты согревала многим душу,
Дала бездомным теплый кров,
Неверие и страх разрушив.
Вела на подвиг, грела кровь
Лежащим на снегу убитым.
И, умирая, все же вновь
Несла тепло сердцам разбитым.
Ты выносила из-под пуль
В сердцах ослабших веру в счастье.
Живой оставшись, как патруль,
Ты на посту в любом ненастье.
Святая женская любовь!
Нет на Земле тебе предела.
Даешь ты утешение снов,
Коль счастья роща поредела.
В тебе и мужество, и слабость,
Надежда, к людям милосердие.
Спасибо сердцу за усердие,
Наверно я так не смогла бы…

Как знать, как знать, судьба покажет,
Никто не знает и не скажет.
Нас бьют и гонят – мы крепчаем.
За все мы сами отвечаем.
Жизнь мудрость и смирение множит:
Сегодня нет, а завтра сможем.

Что я делаю? А то, что я чувствую —
Грею капельку с чреве своем,
И сама я при чуде присутствую,
И творю его в теле своем.
Что я делаю, мне не видится,
Только чувствуется чутьем.
И лицо мне сынишки грезится,
И в лице его что-то мое.

Сегодня, вдруг, за тучей небо скрылось,
А за другой все небо уместилось,
Земля остыла и дождем умылась,
Старуха-духота в ядре Земли укрылась.
Светл и душист дождинок град веселый.
Он, как мальчишка, непокорен, чист.
Весенний дождь не может быть казенным,
Как и деревьев нежный, чистый лист.
Природа плачет муками Иисуса,
Не за себя страдает – за землян.
А дождь веселый – мальчуган безусый —
Слезою чистой лечит боль их ран.
Дождь, как юнец, шуршит своей невинностью,
Блистает свежестью и очищением душ.
В дожде весеннем нет слепой наивности,
В нем сила есть, сильнее тысячи стуж.
Кропит с Небес святая влага искренне,
Помочь желая грешникам Земли.
И радость эту невозможно высказать,
Пей, только пей и милости внемли.

Сегодня, вдруг, со мною случилось
Страшное что-то и очень грустное.
Я поняла это только сегодня,
Что я о прошлом вчера не помнила.
Я жила, дышала, ждала,
А о том, что было, забыла.
Я тогда другою была,
И уж прошлое горе уплыло.
Прошлой радости смят след,
И любви той уже нет.
И ты далеко, и мне нелегко, но…
Все я вспомнила!
Одиноко… Незряче любви око!

(После прочтения перевода стихов Гете)
Прошу тебя, сто раз прошу: приди весна скорее!
Неси нам, светлая, с собой любви и песен радость,
Листвы прозрачной зеленью лесам, уснувшим, праздность.
Долинам не проснувшимся – веселую парадность.
Хотелось мне взлететь в горах, да крыльев не имею.
Долин, расцвеченных тобой, красой дивлюсь, немея.
Хотелось полежать в траве под нежный шум муравы,
Купаться в счастье и цветах под яркими лучами.

Мне тихо без тебя, а потому и страшно.
Коль ветер уши глушит, тут как тут тоска.
Нет голоса, дыханья твоего мне краше.
Спокойных слов твоих милее мне каскад.
Тебя здесь нет, но знаю, сердцем рядом
Со мною ты, а я с тобою – там.
И ночью, в тишине, нежнейшим звуков градом
Осыплю я тебя, прильнув к твоим губам.
Со мною воздух тот, каким дышали вместе.
Все та же я, и с грустью о тебе
Сижу одна, как в дни разлук, невеста,
Все жду тебя, ты так же дорог мне.
Со мною здесь, сейчас касание рук любимых
И сердце – чистое и нежное в любви.
Ловлю движенье губ твоих незримых:
Пусть скажут вновь они, что ты мне говорил.

Еду в автобусе душном и пыльном,
Смотрю в окно, в душу вкралось уныние.
На солнце ярком, как воск, таю,
И за людьми за окном наблюдаю.
Едем мимо дома, людей стоит море.
Забыли они про счастье и горе.
Люди стоят всякие разные,
Носы у всех синевато-красные.
Вот стоят в стороне трое,
Как будто нет у них ни родни, ни крова.
Рожи у них пропитые, грязные.
У одного даже туфли разные.
Стоят, трясут ручонками дряхлыми,
Болеют, как говорят у них, с пАхмели.
Ищут кого-то, нет, не обманут,
Нынче просто «нА-трое» не по карману.
А вот другое общество, в шляпах,
Неприятен им здешний запах.
Но стоят все ж… Чего хотят?
Другие – без очереди – их дурЯт.
Одни стоят – совестливые,
А наглые – все уж – «красивые».
Они все дела плотной тряпкой завесили,
Хотят, чтоб в жизни им было весело.
Подошел к хвосту дядя с бородкой —
Вывеска на сто метров вперед – «Вино-водка».
Всего их немало – около сотни,
Особо нуждающихся, усталых и потных.
Стоят часами, не тужась от бремени,
И не жаль им этого времени.
С работы пришли, наверно устали,
Но очередь покидать все ж не стали.
Одни терпят – стоят и молчат.
Другие бешено и злобно кричат.
Есть те, которые шепотом, тихо,
Ругают весенний закон лихо.
Подъехал транспорт с лесоповала,
Для такого дела гос бензина не жалко.
Стоят бедные – усталые, бледные,
Всякие лица: добрые, гневные.
Пускай закон вживается прочно,
А им бы выпить сейчас, срочно.
Влюбились бы в женщину сегодня…
Пошли б в кино с женой вечером…
А им не хочется… и вообще, хватит, нечего…