Александр Левинтов - 6 | Поэтический дневник

твои глаза закрыты. Тишина.
и ты не видишь слёз моих кристаллы.
бокал любви осушенный до дна,
и на плечах лежит тяжёлая усталость

не жаль того, что с нами не случилось,
и прошлого мгновенья мне не жаль,
что было горячо – потухло и остыло,
и в пепле сединой лежит печаль

не знали мы: надвинется усталость
ненужных и прошедших слов,
чего нам ждать? – стареющая малость
неукрепляющих стараний и основ

и пусто, и темно. Ночь длится бесконечно,
мертвящею луной окрест снега залиты.
и в тишине тревожной, бесполезной
ты безмятежно спишь. Глаза твои закрыты.

так щемяще просто – уходить,
растворяться, будто как и не был,
знать: уже не будет впереди
ничего – ни прошлого, ни неба

и в прощальном жесте, взгляде,
вздохе передать последнее прости
в безупречно не своём наряде,
словно приходил лишь навестить

позабыть всё или быть забытым —
разницы, конечно, никакой
все пути, глаза, слова – закрыты:
несуществованье и покой

и покой, какого в жизни этой
мне не доводилось достигать,
даже грусть ушедшего поэта —
лишь затихшая ритмическая стать

звёзды не падают – звёзды взлетают,
ты не поверишь, но видел я: с краю
небо вспорхнуло от землепада,
искры взметнулись ярким каскадом

выше и выше – наши желанья,
ярче, стройнее лучи мирозданья
зорче смотри: завселенские дали
руку свободы нам передали

нет под ногами опор и традиций,
только наверх обращённые лица,
я ощущаю, вижу и знаю:
звёзды не падают – звёзды взлетают

я купил себе подсвечник
сочинять стихи ночами,
чтоб стояла тихо вечность,
строки сыпались бы сами

муза трепетная тенью
мне нашёптывает рифмы
и звучит свободно пенье:
вёсны, поцелуи, нимфы

пусть я стар и неуместен —
но свечи мелькает пламя,
и стихи – просты и честны,
без прикрас, усилий, званий

впереди – совсем не годы,
только миги да мгновенья,
время с гор устало сходит
в поэтические сени

ещё не зародились грозы,
которых, мёртвый, не услышу,
и хлёстких струй по чёрным крышам
ещё не дали небу росы

и те цветы, тебе в подарок,
не посадили… виноград
вина, которому я рад,
под прессом не ушёл в осадок

и значит – мне слагать стихи
ещё позволено в всевышних,
ещё не числюсь в списке лишних,
и ждёт расплата за грехи

пока не взнузданы стихии,
и мыслям есть куда лететь,
я занесу над ними плеть
безумной, страстной эйфории

в небе пусто и морозно,
стынут воздух и дыханье,
в дымке солнечной, морозной
перхоть снежная сияньем

а дорога бесконечна,
пустота, кричи хоть криком,
тракт укатанный и млечный,
елей сумрачные пики

где-то люди, свет, застолье,
где-то дети и восторги,
позатихли в голом поле
страсти, горести, тревоги

ни доехать, ни приехать,
до тепла не дотянуться,
не дождаться слёз и смеха,
хрупких мыслей нити рвутся

и лежит моя дорога
в одиночестве замёрзшем,
еду на неспешных дрогах,
январём под корень скошен

ах, снегопады,
почти комками,
деревья рады
(понятно, знамо)
богатым шубам,
согреться чтобы,
таджики с шумом
растят сугробы,
а мы, старперы,
сидим по кухням:
кирнём по первой
и балагурим;
небес не видно,
да и не надо —
с капустой кислой
похмелье ладно,
увы, жаркое
для нас экстрим,
и за второю
не побежим,
а снег всё валит,
что твой десант,
мы всё ж добавим
полсотни грамм;
свежо и чисто,
хоть помирай,
и ангел истов,
и виден рай

Она может быть любого цвета – от мрачно чёрного, какой бывает только в преисподней, до абсолютно прозрачного, выдающего лавину только клубами турбулентности и нервным, паническим дрожанием воздуха.
Я видел зелёную лавину и розовую, голубую и пепельно-жемчужных тонов, поглощающих пёструю, карнавальную, кукольную, ненастоящую действительность мира. Это впечатляет и завораживает.
Не верится, что надо бежать, укрываться и увёртываться, не верится, что она движется на тебя, и твои размеры в сравнении с ней просто ничтожны. Её масштаб начинаешь постигать только тогда, когда она уже рядом.
Не верится, что она обладает мощью, силой, энергией, не терпящими возражений и сопротивление. Она очевидна до невероятия и невероятно очевидна. Правда, это последнее, что ты видишь перед собой.
Потому что потом наступает тьма или мгла – это неважно, потому что тебя уже нет, вместо тебя – закоченевший обрубок человека, вмёрзший в безразличную и бесчувственную пелену. Забудь всё, кем бы ты ни был.
В лавине ты становишься призраком, бесстрастным, бестелесным, монотонным. Ты не принадлежишь себе и не нужен себе, ты никому уже не нужен, и тебя можно теперь только бояться. Бойся и ты себя.
Можно ли её избежать? – конечно и даже легко: не бывай там, где сходят лавины, не иди ей навстречу и не жди её. Страшись её и себя в ней. Беги! Ты успеешь спастись и скрыться, если избежишь её очарования.