Александр Левинтов - 6 | Поэтический дневник

за этой лёгкой занавеской
я жду себя, совсем иного,
а голос вкрадчивый, но веский,
мне шепчет: «ничего не ново,
пройдёт и это, ты забудешь
прожитых вёсен ароматы,
никто – себя ты сам осудишь,
во всём мы сами виноваты»

…на стены грозные ложится зноя тень
плывущий горизонт уходит молча в вечность,
Лилит уснула, презирая день,
кровь растворяется в воде Dead Sea беспечно…

Классика

Я однажды вышел на дорогу,
Путь блестит – наверно, гололёд,
Помолясь усердно, исто, Богу
Я отправился куда-нибудь вперёд.
Звёзды светят в чистом, ясном небе,
Все уж спят спокойным, тихим сном
Мне же свет светил немного вреден:
Я, лунатик, свой покинул дом.
Мне гипноз и капли помогают,
Если полнолунье на дворе,
Сны сбиваются в рассерженную стаю,
Раки свищут на косой горе.
Вот, обмоют скоро хлороформом,
Приоденут бритого меня,
Гости примут горькую по норме
У домашнего уютного огня
Для меня начнётся ночь без края,
Надо мною – только ветра свист,
Кто-нибудь посадит дуб? – не знаю,
Задрожит ли надо мною лист?

Импрессионизм

Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сияньи голубом…
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? жалею ли о чём?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы…
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.

Абстракционизм

я выхожу… а кто тут, грубо, я?
или, возможно, что?
дорога в путь выходит,
квазарами грохочут небеса,
я ль видел Бога, Он ли на меня взирал?
– неважно всё: ведь мы не существуем…
поскольку тишина, подруга пустоты…
пусть я умру в бедламе ваших будней,
больной и трудный, недосовершенный,
а главное – не ждущий ничего:
свободы бы! и капельку покоя,
и позабыть прошедшего следы,
и «умереть, уснуть, и видеть сны, быть может»,
и «быть или не быть»: реальность? бытие?
я ухожу – не спать, а просто мыслить,
склоняйся, дуб, мой брат по существу

седая от истории и войн,
пустыня, страж сомнения и страхов,
небес неистовых не затихает звон,
и гонит россыпи упругим знойным махом

меня здесь голос тихий позовёт:
«иди, и пусть твоя звезда зажжётся
в пустынном небе», медленно, навзлёт
молитва Богу слёзно пропоётся

и я вернусь в заброшенный Кумран,
приму обет, закон и покаянье,
забуду горестный и суетный дурман
ненужного и глупого признанья

семь лет отдам, чтоб буквы выводить
одной великой, тайной, точной строчкой,
а ночь мне будет свет галактик лить,
и так хочу своё дыханье кончить

за этой лёгкой занавеской
я жду себя, совсем иного,
а голос вкрадчивый, но веский,
мне шепчет: «ничего не ново,
пройдёт и это, ты забудешь
прожитых вёсен ароматы,
никто – себя ты сам осудишь,
во всём мы сами виноваты»

…на стены грозные ложится зноя тень
плывущий горизонт уходит молча в вечность,
Лилит уснула, презирая день,
кровь растворяется в воде Dead Sea беспечно…

я сюда прихожу
в полудранном пальто,
чтобы сказать на ходу
враз, невпопад и, конечно, не то,
многим обидное,
прочим – противное,
мне, откровенно, плевать, – всё равно

я и уйду, как всегда, невпопад,
даже себе – неожиданно глупо,
я ухожу – и, конечно же, рад
что не коснулся общественных струпьев
лжи и обмана
взятых и данных
силами смрадных и вымерших трупов

да, я родился, да, и умру,
в вихрях случайностей и недомолвок,
место моё – на прожжённом юру,
голос противен, со скрипом, и колок,
вėтрам назло,
вдрызг, западло,
я и себе – только сумрачный морок

это – не мой упоительный мир,
я сюда призван совсем ненадолго,
пара мгновений, затёртых до дыр,
в общем вагоне последняя полка…
поезд уходит,
как прошлое горе,
без барабанов, без лавров и лир

зато так сладко и беззаботно —
жить в гуще массовой электората,
быть вместе, тесно, (пусть и безработным),
под дланью властной у плутократов

мы не боимся – всех не задушишь,
зато нас больше, чем тех, кто правы,
да, мы – такие и не из лучших,
да, если надо, мы – костоправы

святое дело – поменьше думать,
побольше ржачки, закуски, водки,
зачем делиться, когда есть сумма
пусть и неумных, зато неробких?

на рассужденья плевать – приказы,
вот, что нам нужно в гуществованьи:
ты не согласен? – заткнись, зараза!
холуй госдепа неблагодарный

в святых местах —
ни мыслей, чувств,
желаний и себя,
и вечный век – Песáх,
мой утихает слух,
и душу суетой не теребя,
застынь в камнях,
и камнем претворись,
и покорись возникшей пустоте
по имени Или, Илла или Аллах,
покорные огни
не меркнут и в воде,
коли святá она,
и трепетна земля,
и всё – от Них, от Них,
и вспоминаются грехи, Содом, вина,
и понимаешь: жизнь подарена не зря,
я растворяюсь в бесконечность, в стих…

придорожный олеандр —
украшение пути,
пожеланий от Кассандры
мы, конечно, не хотим

за далёким перекрёстком
кто-то ждёт нас при свечах,
ветер свеж, упруг и лёгок,
как в счастливых детских снах

до свиданья, презенс будней,
и вчерашнее – прощай,
светлым днём, дорогой лунной
отправляемся за край

отлетела, отлетает
быль забот и боль обид
не вернуть сугробы в мае,
и прошедший быт забыт

путь – всегда для нас отрада,
путь – дорога и полёт,
не затем, что это надо,
просто: ветер нас зовёт

в этой дворянской заброшенной даче, в тесном саду за завесой сирени,
голые ветки стынут и плачут: осень, пустынно стонут мигрени…
я обнимаю с трепетом руки, мнимо и пряно пропахшие розой,
где-то поют в отдалении звуки, и непонятно: стихами иль прозой