Алексей Боровиков - Рев молодого дракона

Посмотри, в эту ночь зажигаются звезды,
Так и неба возможно коснуться рукой.
И твой город, даривший недетские грезы,
Расплескался цветастой фонарной рекой.

И тебе так идет это новое платье,
Ведьмовской блеск коварных задумчивых глаз.
Может быть, на меня наложила заклятье,
Что я целую жизнь отдал в жертву за нас.

И пускай Древний Бог чуть противится тоже,
Это точно пройдет, как с карнизов вода.
Кровь дракона, чтоб мир содрогнулся до дрожи,
Только ведьма его будет с ним навсегда!

А на часах уж двадцать три нуль три,
Струится ночь, будто волокна шелка,
И пара фраз, уколют, как иголки,
Сиянье звезд до утренней зари.

Солнцеворот. И капище искрится,
И Древний Бог желает жертвы кровь,
Ему незнама ведьмина любовь,
И новый взгляд, что на весь мир струится.

Нет, вы подумайте, над городом дракон
Взмахнул крылом над маленькой кофейней,
Еще бы он пошел за чашкой с пенным,
Когда солнцеворот проник в метро.

Людей вокруг пугает карантин,
Великий пес простить не может разрушений,
Возникших от надуманных свершений,
И приговор его для всех один…

Но род людской, как юная стихия,
Что сизым ветром встала у ворот,
Крылатым Хортом, что, расправив крылья,
Склонился повстречать солнцеворот.

А ведьма знает древние законы,
Что нашептала ей сама земля,
Две струйки крови: ведьмы и дракона
Сплелись с искрой живого алтаря.

Поговори со мной, поговори!
Лучом заката или восхода всплеском.
Волненьем ветра из-за перелеска,
Дыханьем ночи заспанной земли.

А если вдруг захочешь помолчать,
То затаись, как небо перед громом,
Прикосновеньем бриза незнакомым,
Ты скажешь все, что хочется сказать.

Можно шептать, стесняясь громких слов,
Или уйти, так и не дав ответа,
И, как Содом, укутаться запретом,
Запретом разжигать свою любовь.

Души моей владелец Сатана,
Но в каждом сне целую твою руку,
Я улыбнусь, превозмогая муку,
Судьбы моей смертельная весна.

Это было вчера, как весенние ночи,
Как прошедшая жизнь и нелепая смерть.
Я устало гляжу в эти дивные очи,
Что влюбится лишь раз я решился посметь.
Я приду за тобой сквозь сознанья пещеры,
И свеченьем луны буду нежно ласкать.
Я проклятый дракон, можешь звать Люцифером,
Что решился в объятьях тебя оплетать.
Падший ангел, о, да, соблазню духом ветра,
Все отдам только б быть на секунду с тобой.
И не нужно иного мне в жизни ответа,
Кроме фразы, что ты будешь рядом со мной.
Мы проклятые, пусть, дети грешные Бога,
Только нас создал он, чтобы жить в этот час.
Бог-Отец заложил нам с тобою дорогу,
Где сквозь отблески ночи свет твоих виден глаз.

Разгулялась нещадно гроза,
Небо напрочь дождем застилая.
Над землею дракон пролетает
С хищным взорам в бездонных глазах.

Хлещет в окна струями дождь,
Словно хочет пробиться в покои.
Ночь грядет, но, а их всего двое,
Незнакомая хлынула дрожь.

И слезою закапает воск,
Сизый ветер гуляет по крыше.
Сердце бьется, что ты его слышишь,
И зеркал поглощает ночь лоск.

Мимолетною станет печаль
Сквозь волшебную нить сновидений.
И оставшись июльским мгновеньем,
Он исчезнет в далекую даль.

И рухнул дождь в час восхода луны,
Листву погнал ветер в старый карьер.
Слетел покров городской тишины,
Идет в плаще и с зонтом Люцифер.

Тревожно ветер гудит в проводах,
Вдруг заискрился и лопнул фонарь.
Ползет змеей нескончаемый страх,
Извечной тьмы бродит в городе царь.

Он знает, утро с востока грядет,
И этот дождь закончится тоже.
В черном плаще Люцифер сам идет,
А может быть, это просто прохожий.

И вот уже настало время для чудес,
Царит зима, и вьюга волком воет.
Солнцеворот, не спит дремучий лес,
И в свете звезд опять там кто-то бродит.

Танцует снег, искрясь, возник алтарь,
Чего-то ждут уснувшие чертоги.
И кажется, что лев – звериный царь
Не прочь бы унести подальше ноги.

И дремлет в ожидании земля,
Как будто ведьмы танец – так и надо,
Как будто только ей благодаря
Поддержан будет вековой порядок.

И красным светом плещется луна,
И льется ночь прохладой невесомой.
И в зимнем небе ведьма не одна.
Дракона тень возникла снежным комом.

Есть нотки чуда в толще многих лет,
И в наши дни чтоб сказку сделать былью,
Нужно застать декабрьский рассвет,
В который нас уносят Хорта крылья.

Расступились седые деревья,
Что скрывали ночную поляну.
Псы не спят, охраняют деревню,
Но к утру они страшно устанут.

Вдруг алтарь сотворился из снега,
Лед вскипел, и земля затрещала.
Полнолунье прорезало небо,
Одинокая рысь закричала.

Бледно-красным мерцало пространство,
Вокруг златого лунного круга.
Даже лев поспешает убраться,
Робкий заяц дрожит от испуга.

На поляне костер чуть дымится,
Рядом ведьма стоит с оберегом.
Знает, зло не должно приключиться,
Но возник древний призрак из снега —

Тень давно мирно спящего Бога.
Заискрился алтарь в предвкушенье.
Он не должен деревню их трогать,
Ведь они заслужили прощенье.

И обряд что с тех пор изменился…
Древний Бог так уже не считает.
Дунул ветер, и тын завалился,
Только пес с дикой яростью лает.

Он сорвался с цепи, точно зная,
Враг деревни намного сильнее.
Но в отличие от пустолаек
Он умрет, став для многих спасеньем.

Но для чуда есть места немного.
В час, когда тот алтарь заискрился,
Пёс за смелость крылатым стал Богом,
Пред которым весь лес преклонился.

И с тех пор он отцом стал природы,
Пёс Симаргл – хозяин растений
И кормилец для многих народов,
Позабывших, кто дал им спасенье.

Чудеса ночь рождает незримо:
Древний Бог на могучем коне.
Оттого, что вдруг стала любимой,
Сердце ведьмы пылает в огне.

Звездный свет кем-то всюду разлитый,
Ветер косы ее разметал.
И сквозь чащу минувших событий
К ней дракон, не таясь, прилетал.