Владимир Мурзин - Ради жизни на земле. Литературный альманах. Выпуск 23, 2020 г.

С одной стороны, это – минус,
Какой-то коронавирус.
Никто его так и не видел.
Возможно – китайский идол.
С другой стороны – только плюсы:
Все рты прикрывают искусно,
Мы станем блюсти гигиену,
Теперь прекратятся измены.
А может и вовсе так статься,
Что этот ковид-девятнадцать,
Прорвавшись сегодня на волю,
Покончит с питьём алкоголя,
С продажей табачных изделий,
С работой ночных заведений,
Порою сомнительных стилей,
И с выхлопом автомобилей.
Спешу всех сограждан поздравить
С цветением жизни во здравии,
С умением верно питаться
И правильно тренироваться.
Кому-то поможет диета,
Кому-то – свод норм этикета.
Позволим сбываться надежде,
Не будем беспечны, как прежде.
С одной стороны, это – минус,
Когда в атмосфере есть вирус.
С другой стороны – только плюсы,
Ведь станут изысканней вкусы.
В конце концов, вирус с короной —
Совсем не Медуза Горгона.
Бояться не будет особых причин…
Быть может, лишь тем, кто справлял ХеллоуИн.

Я приду к вам, драгоценные земляне,
В тяжкий час, среди ночного бытия,
Точно в срок, не позже и не ранее,
На кресты дорог, где – только вы и Я.

Я, воскресший в срок под занавес заката,
С мудрым сердцем, с пылким жаром сильных рук,
Подтверждая клятву Гиппократа, Сам,
Оградить спешу всех от скорбей и мук.

Исцелю вас не селитрами, а песней,
Пропитав её счастливою слезой,
Без хвалёных зелий Парацельсовых,
Чистым Духом и студёною водой.

В европейских штормах, в африканской пучине,
В корабельных трюмах выживают мужчины
И в каютах своих душным воздухом дышат…
Если доктор – лечи, а писатели пишут:
«В наших доках морских пациентом быть круче,
Чем в больницах земных, где устойчивость лучше,
Нам привычней «светить» в кораблях-волнорезах,
И спасать, и лечить, или плоть чью-то резать».

Мы по лезвию шли в атмосферные бучи,
Снова скальпель кроил океанские кручи,
А пока наш батут бултыхало по водам,
Ртутный столбик скользнул за отметку «полгода»:
«Помоги же нам, док, мы хандрим и болеем,
Ты у нас здесь, как Бог, умасти нас еле́ем,
Оперируй нас, док, на тебя уповаем,
Без тебя мы все сдохнем, от жара сгорая».

Офицеры-врачи от природы – поэты,
Часто в грозной ночи в униформы одеты.
Знаю, эти и те были солнцем согреты,
Но, возможно, не все будут в песнях воспеты:
«Я хотел бы свернуть эту жуткую повесть,
Но успела шепнуть мне врачебная совесть,
Что пока я лечу и пишу в интервалах,
Я дышу и живу, не бросая штурвала… И в ночь».

Правят сталь волны-гребни, ветра-костоправы
От индийских морей до балтийской заставы,
Офицеры-врачи в кораблях-волнорубах
Могут боль исцелить у Анголы и Кубы.
Погружаясь в наркоз разных карт и планшеток,
Зажигают врачи фонари кругосветок,
Вдоль чужих берегов, пограничных запретов
Проплывают в ночи огоньки лазаретов.

Офицеры-врачи от природы – поэты,
Часто в грозной ночи в униформы одеты.
Знаю, эти и те были солнцем согреты,
Но, возможно, не все будут в песнях воспеты:
«Я хотел бы закрыть эту длинную повесть,
Но того не велит мне врачебная совесть,
И пока я лечу и пишу в интервалах,
Я дышу и живу, не бросая штурвала…
Я хотел бы прервать, но тому не бывать,
И пока я дышу, я живу и пишу… Для вас».

Когда горят дотла последние мосты
В туманах маревых,
Где ветер пеплом подсолить посмел края земли,
Врагу накладно проДираться вплавь через посты
Капканов заревых
Под автоматный храп и кашель пуль в пыли.

Но есть незримый враг, нежданный, как грибы.
Смоленский институт
Не изучал его в стена́х своих под чёрный день.
Ресурсы кафедр Академий всех наук слабы
Признать, когда же спрут
Свершит, на злобу дня, сецессию, как тень.

Седой лейб-медик, юный лекарь-дилетант
Дерзают разгадать,
Кого химера тайных замыслов военных клик
Ужалит наповал. Здесь все… Здесь каждый – арестант.
«Кто первый – умирать?» —
Амбивалентность чувств, как в Колизее крик.

Поспеет хлеб устало-нежный для друзей
В истоме линий дня.
Олива чудом однолетков сможет народить.
В маслинах, как в табулатурах звуков всех мастей,
Бурлила б жизнь не зря
Однополчан, родных, всех, кем не стыдно быть.

Свернут персты времён свидетельства холсты
В квазарах чёрных дыр.
Не ждут в покой приёмный пусть продажные «рвачи».
Элизий щедро изольёт в небесные пласты
Бессмертный эликсир,
Когда сгорит дотла последний мост в ночи…
И неподкупные пусть здравствуют Врачи!

Здравствуй, моя дорогая, – море в весенней заре,
Песня цветущего мая, жемчуг на синем ковре.
Я напишу тебе в небе несколько строк бахромой
Знамени алого нашей Победы, что окунулась в прибой,
Облачно-солнечной нашей Победы, что окуналась в прибой.

Первая строчка о Бресте, Минске, Кавказе, Днепре,
Строчка другая о Пресне и о замёрзшей Неве,
Третья же будет про Волгу, что закалила бойцов,
Про мясорубку под Курском четвёртая и про Берлин пару слов: «Гитлер капут».

Сцепы вагонных колеек мчат за Урал – штурм, как тур.
Груды квантунских трофеев помнят Хинган и Амур, Порт-Артур.
Сопки Маньчжурии краской за́лил шафран сентября…
Так у Кремлёвских курантов на «Красной» маршал пришпорил коня.

Клинопись птичьего слога за горизонт потечёт,
Пусть мимолётна подмога, но от Курил разошлёт, разнесёт
В реки Москвы и Нью-Йорка, в Мурманск, на Балтику, в Крым,
В гавани Владивостока, с восторгом, радостной вести мейнстри́м.

Здравствуй, моя дорогая, – море в осенней заре,
Песня цветущего мая, жемчуг на снежном ковре.
Я напишу тебе в небе несколько строк бахромой
Знамени алого нашей Победы, что окуналась в прибой,
Облачно-солнечной нашей Победы, что окунулась в прибой.

Светит седая, как лунь, луна,
Льёт серебро над миром.
Реки эфира лишают сна
Всех, кто живёт эфиром.
Звёздные россыпи вдоль Земли
Соединились в кольца.
Капельки света в полночной дали —
Это всё те же Солнца.
Сотни влюблённых, лишаясь снов,
В небо отпустят свечи.
Льются потоки небесных слов
Музыкой светлой речи.
Свечи, как искорки от костров,
Заштриховали небо.
Каждый, кто любит, лететь вдаль готов
К звёздам, где раньше не́ был.

Стай птичьих титры сплошным крылом
В небо взлетали.
Грань где-то между добром и злом —
Лезвие стали.
Град свыше мог бы побить лозу,
И всё бы пропало,
Если б не стало
Света в твоём саду.