Ислам Узалов - Венок Хайяму

На Рамазана Абдулатипова

Говорю официально,
Что вопрос национальный
Должен быть всегда в природе.
Долг такой мне у народа.

На Сергея Михалкова

Сего поэта видя рвенье,
Сам Пушкин с горя бы запил.
Все продаётся – вдохновенье
И рукопись… Лишь кто б купил.

На К.

Всю жизнь с властями общий нумер,
Шестидесятником вдруг стал.
Жаль, Окуджава рано умер
И новость эту не узнал.

На Б.

Он сталинист и демократ,
И либерал, и автократ,
Он на виду – с начальством в ряд
Любой готов начать парад.

На лидеров национальных движений

Наш дядя – самых честных правил,
Когда момент учуять смог,
Всех под себя плясать заставил
И лучше выдумать не мог.

На Ларису Долину

Настали чудные мгновенья.
Звезда, что песенки поёт,
Свои любовные томленья
В довесок к песням продаёт.
От умиленья пипл прёт,
А папараци с горя пьёт.

На Бориса Ельцина

За коня отдать пол царства
Был готов один чудак.
Видно царство он в мытарствах
Превратил в сплошной бардак.

На Салмана Радуева

Взяв родильный дом, Радуев
От мамаш ждал поцелуев,
А сказали, что бандит…
Нет! Политик в нём сидит.

На Багаутдина Узунаева

Щелкопёр, вошедший в раж, —
Узунаев в «Новом Деле».
Пожелтело «Дело» в теле,
Но зато возрос тираж.

Человек… Звучит-то гордо —
Не лягушка, не паук,
Но бывает зверя морду
Маскирует гордый звук.

Не думай ты, что в жизни всё дряно,
Покуда есть кувшин и в нём вино.
А если к кувшину и круг лаваша,
Где сыщешь мира этого ты слаще?

Нет языка и нет народа.
Язык отцов сейчас не в моде,
Но сеятель вновь слово сеет
И нива с ним не опустеет.

Мечеть построил Азамат,
Доволен местный джамаат.
Вопросов нет у джамаата,
Откуда деньги Азамата.

Каких достоинств Азамат,
Таков и местный джамаат.

Эпитафия

Судьи решение не смог
Бедняга пережить.
Зато теперь там даже бог
Фанатом стал «Анжи».

Где те весы, где мера та,
Сеченье золотое,
Волков насытив, овн стада
Сберечь? В осаде Троя…

Конь горячий несёт, ждут поля и стада,
Слабость можно простить, наглеца – никогда.
Сто дорог позади, тяжко давят года,
Тело может стареть, честь всегда молода.

Все цвета ты унёс, чёрным стал мир вокруг,
Мрак и холод во мне без тепла твоих рук.
Словно сон дни текут, вот и весь мой досуг,
Миру краски вернёт без тебя кто, мой друг?

Дух обновленья в жизни вечен.
Зима прошла, уже не страшно
И вновь подросток вдаль беспечно
За рог быка ведёт по пашне.

Гаджи Абашилову

Что молчать закрыв глаза,
Что нам пятиться назад,
Труса раньше смерть найдёт —
Шашки наголо… Вперёд!

Пусть поведёт жизнь не туда,
Но есть на свете тамада.
Золотоносная руда
С тобою только, тамада.
Мажлис ведёшь ты хоть куда,
В твоих руках всё, тамада…
Но рок небесного суда
Превзмочь не в силах, тамада.

Предотвратить в дальнейшем драму,
Создав не ту, что надо даму,
К тому ж доверив райский сад,
Всевышний из ребра Адама
Мог, сотворив лишь Миясат.

Зайнаб… Звенит узором золотым
Стальной доспех покрытый, словно дым
От очага в морозный вечер – знак
Тепла, уюта и заботы, как
Зерна пшеницы бронзовый поток,
В страду, что щедро наполняет ток.
Зайнаб – загадка, Запад и Восток.

Посидеть бы молча рядом,
Голову склоня,
Хоть на миг коснуться взглядом,
Этот миг ценя…
В вечность ты ушла, оставив
Сиротой меня.

Я – сам себе единственный судья —
Судить себя обязан, не жалея.
Наверно, перед богом грешен я,
Но пред людьми грехи мне тяжелее.

Эпитафия

Суд божий склочника был рад
Тотчас отправить в ад.
Что там творил он, утаю…
Теперь сидит в раю.

В жизни – националист,
Муж сей – рационалист,
На словах, как чёрный нал, —
Сплошь интернационал.

Что судьба готовит человеку?
Сан вельможи, может нары зека,
Став святошей будет ездить в Мекку,
Будет, может, просто человеком?
Только раз мы входим в жизни реку.

В судье законник вдруг ожил,
Закон в суде парил всех выше.
Истец, гад, в «лапу» не вложил
И не имел ответчик «крыши».

Есть ли рай в небесах не дано нам узнать,
Но, глядя на иных, в чудо хочется верить.
Так чего ж ты, Творец, перед тем, как призвать,
Этим людям даёшь муки ада познать?

Выдавливал раба по капле бывший раб.
Не выдавил, хотя был вроде и не слаб.
Жаль…
Окружал раба с рожденья рабский дух.
Для музыки иной его испорчен слух.

Годами не видясь… Но что же мешает?
Не можем мы вечно дневной видеть свет.
Зачем же опять меня боль донимает?
– Услышать бы друга…, а друга-то нет.