Леонид Яковлев - Я – имею отношенье…

Леонид Яковлев

Он,
Как Лев – поборник Красоты.
Порой парадоксальной, впрочем:
В подземке смрадной мрачной ночью
Он сыщет чудные цветы
В узорах ржавчины, в разводах
На лужах пятен нефтяных,
В облезшей штукатурке сводов
И стенах грязных и сырых.

Во всем Природа – знать, творенье
Благой Божественной руки,
Усатой крысе в умиленье
Готов он посвятить стихи.

Но покидая мир Бодлера,
Упав в цветы и зеленя,
Он внемлет сини атмосферы
При свете солнечного дня.

Засим я Вас и поздравляю,
Дерзайте волею планид
Бороться (правда, с чем? – не знаю),
Как царь спартанский Леонид.

Тяжелых туч
провисло полотно,
Холст серый
голубым зигзагом треснул,
И дождь пошел на нас —
почти войной,
И Бог сказал:
«Аз есмь!» – покинув кресло.

Качнулись
сосен красные стволы,
И стаи шишек
в страхе наземь пали,
Пока мы до веранды добежали,
дыша настоем хвои и смолы.

А ливень грохотал,
свиреп и крут,
По тонкой крыше,
черным толем крытой, —
Стучало сердце,
как стучат копыта,
Рождалось чувство зябкое —
уют…

Над городом —
Развернут свиток дня,
Лишь иероглиф «Утро» —
В левом верхнем:
Инверсионный след,
Размытый ветром,
Пилот рисует,
Жителей храня.

Нью-Йорк, февраль,
Две тысячи второй.
Саднящие
Залечивает раны
Большой ребенок,
Сын красивой мамы —
Свободы
С распростертою рукой.

Над «уровнем земли»
Развеян дым…
Мне шахматные игры
Ненавистны,
Где – пешками
Считаются солисты,
К которым
Все мы и принадлежим.

Мне недоступны
Тайные ходы
И петли
Стратегических расчетов —
Tex, кто считал,
Продавши душу черту,
Нажить успех
На угольях беды.

Я не могу
Спокойно проезжать
Манхеттена
Спаленный Даунтаун.
Мне першит в горле.
Нет уже развалин.
Сухой сезон
Мне не дает дышать.

Kак славно
знакопокрыто
Пространство
плоского камня! —
Подобно
ковровым узорам:
Узреть
уготовано нам
Истории тронов
и жертвы,
Богам принесенные
в храмах,
И
летопись громких событий
и громов небесных,

И
стоимость жатв урожайных
и злаков зеленых,
И суть предсказаний,
сказаний,
и указаний свыше —
Законов
забитых
заклепками звезд
в кровлю черную крыши;
Разгадки
размерностей разных,

Раздельных времен интервалы,
Когда
календарь ли ковали,
В святилищах
ликовали
И все перипетии эти
из камня высвобождали…

* * *

Я думал ревниво
о том,
Как рождалась
эстетика линий,
Внушающих трепет
поныне,
И что управляло резцом
ваятеля —
Глядя внимательно
В осколок
Скалы придорожной,
Небрежно отброшенный
Пришлым прохожим…

И ясно увидел истоки
Искусства жестокой эпохи:
«Художник
Лишь следовал линиям камня, —
Сказала скала мне, —
Он был
Этой почвы – заложник,
И в каждом фигур повороте,
Он – плоть оставался от плоти
Всей этой земли,
Этой сельвы
И в горе ее, и в весельи!»

Охота новая идет!
Природы мамонт – вскинул бивни,
И новый рог трубит призывно,
А племя – вновь удачи ждет…

Но эта строгая игра
Имеет странные законы:
Кто попадет, и в чьи загоны?
Ур-р-а!.. ценой каких утрат?

Нашьем ли шкур шикарных ворох?
Шагнем ли в новый Неолит?
Очаг горит. И милый робот
В огне поленья шевелит…

…Уже, похоже, не пойдешь на пляж,
И лжет латунь осеннего светила —
Пусть, как ни ослепительно светило б,
Оно – лишь лета солнечный мираж.

С утра – на лужах ледяные швы
И городских небес странна прозрачность —
Огарок года выгорает напрочь
Багрово-желтым пламенем листвы.

Далекий звон рождественских посул
Рождает чувство смутных сожалений,
Еще неразличимый, бег олений —
Ритмический уже доносит гул.

Еще не время – предъявлять мечты
И хорошо налаженные планы,
Подробный список лучших пожеланий,
Хоть перечень тревог – готов, почти.

Год проскользнул, как в щелку – две копейки,
И вот, поскольку холодает вмиг,
А я от водки вовсе поотвык,
Пожалуй, Бетси, – грогу мне налей-ка!

Крюково – Назарьево,
Внуково – Москва!
Зимних зорей зарево,
Неба синева,

Скрипнет дверь автобуса.
«Здравствуй, встрече – рад, —
Говорю вполголоса, —
Град Зеленоград!»

Снег – белее синего,
Резкий крик ворон,
От мороза сильного —
Шелестящий звон,

И стоят у города,
Спутав адреса,
Темные, суровые,
Гордые леса…

С таким
квинтетом —
тет-а-тет —
Мы
квиты
в такте!
Адекватно.
А парень —
жарит! По ударным!
Пока
тромбон
творит портрет —
Нежнее жаворонка,
даже;
По-ка-
по-кла-
ви-шам
драже
Рассыплет
опытный кон-дитер
И сакса
голос-искуситель
Вдруг —
за-хлест-нет
на вираже…

Подвальчик – стар-р-р…
Но звезды джаза —
Им эта
не грозит зараза:
Преодолев
плаката плоскость,
В зенит! – вонзит
звенящий звук,
Как света
яркую полоску —
Гилeспи
согнутый мундштук,
И, бархат стен
окрасив красным,
Сиреной —
в джазовом раю
Король трубы,
проказник Армстронг,
Ведeт мелодию свою…
…Не по одeже здесь
и роже
Встречают —
по душе и коже,
Дрожащих
с контрабасом – в лад,
И ритма
внутренний квадрат —
Удачно заключает шквал
В круг
неэвклидовых решений,
Ложась
в косоугольный зал, —
Потрясно… но —
без разрушений.