Юрий Райгородский - Поэтические размышления

Могучие жизни фонтаны,
Как тот Петергофский «Самсон»,
Упав, рассыпают бриллианты
И, тая, танцуют бостон.

Вы стойки к душевным порывам,
Покой, словно принцип, храня,
Но как же случилось – любовным
Фонтаном забила тоска.

А сердцу отрадно и больно,
Вода размывает недуг.
И здесь, у фонтана, подолгу,
Потупясь, Вы смотрите в круг.

Тебя я больше не люблю,
Но сердце этого не знает,
Я мимо окон прохожу,
Оно, как прежде, замирает.

Тебя я больше не люблю,
Но помнит абажур зеленый
Из глаза правого слезу
И взгляд, погасший, отрешенный.

Когда-то изумрудный цвет,
Но выцветший, уже нездешний,
Мне из окна качнет в ответ,
Своею бахромой поблекшей.

Нет, не хожу я в этот дом,
Где допоздна, самозабвенно
Роман французский за столом
Читали вслух, попеременно.

Тебя я больше не люблю,
Но думать запретить не в силах,
И до сих пор себя кляну
За нерешительность ленивых.

Случайной встречи божий дар,
Твой взгляд, наполненный сомненьем,
Ты лишь шепнула: «То был март», —
Исчезнув в новом измереньи.

Окно погасло с этих пор,
Пришла ненужная свобода,
А я ходил в ночи, как вор,
Укравший непомерно много.

Зимние дали
Ксветлой печали,
Знак перемены в судьбе.
Червовою мастью
Небо на части
Поровну – мне и тебе.

Белое крошево,
Мглою непрошенной,
В раннем еще декабре.
Солнце прорвется
Сквозь тучи свинцовые,
Пусть это только тебе.

Деревце в поле,
Вольная воля,
Как «Одинокий пастух».
Музыка Ласта,
Прелюдия счастья,
Ты мой единственный друг.

Время промчится
Встревоженной птицей,
Вот и опять торжество.
Свечи зажгутся,
Звуки прольются
Мне и тебе, как одно.

Свет впереди маячит тускло,
Двор опустел,
Осень подкралась чисто по-русски,
Не разглядел.

Еще тепло, но день свернулся,
Будто устал,
Упали капли, дождик проснулся,
Не погулял.

Совсем недавно, в любовном раже
Закат горел,
Уходит все, хандра на страже —
Не одолел.

Рейсы открыты, виза в кармане,
Но куча дел,
Греческий остров или Майами,
Не полетел.

Все тот же двор, окно и тени
В этом окне,
Годы идут, быть бы умнее,
Только не мне.

Мы в разных системах
координат.
Ты вовсе не куришь,
а я – натощак.
Ты кофе с мизинцем
откинутым пьешь
И часто над книгой
Слезу свою льешь.
А я не читаю всю эту муру
И «Крейцерову сонату»
не выношу
(Истерики мужа,
измены в корсете,
остались без матери малые дети).

Мне б пар горячей,
если это зима,
А летом и осенью дым у костра,
Но все это лишнее,
скучно, банально,
когда я не вижу, как ты гениально,
откинув мизинца едва ноготок,
жжешь губы и делаешь
первый глоток.

Когда же весною по берегу моря
ты ходишь в лохматости
с пальмою споря,
на голое тело в рубашке моей,
то нет никого
в этом мире родней.
Мы в разных системах,
Но где-то в пути
Две линии жизни
друг друга нашли.

Мимо фигур серебристых
(Вроде была сосна)
Лыжник неистово мчится,
Только пар изо рта.

Ходом гордясь коньковым,
Четкий отмерив такт,
Палками, как рапирой,
Ловко пронзает наст.

Кто эти двое, поодаль,
Что замотались в парчу?
Лыжник летит свободно,
Они ему ни к чему.

Счастливо все эти годы
Прожил он, резво скользя,
Та, что главу склонила,
Вся от волненья бела.

Вот он промчался рядом,
Видит и чуть жива,
Вечная достоевщина,
Вздрогнула и ушла.

Вновь вспоминала с подругой
Миг и метаний год,
Как на поляне этой
Будто ударил ток.

Проволокой через фильеру,
Долго тянули «любя»,
Пение под «фанеру»,
Стрессовая немота.

«Когда так много позади»,
Что и весна уже не чудо,
А лишь теснение в груди
И лишний повод для простуды.

Когда так много позади,
Что ничего уже не ранит,
Весной так призрачны мечты,
Едва поманят и обманут.

Послушай Бродского, сойди,
Ступи опять на берег моря
И самому себе соври,
Года свои оставив дома.

Весна – мерило сил души,
Что раны, как и море, лечит,
Ее способности к любви,
Последней и нежданной встрече.

Когда так много позади,
Что на лице нет гладкой кожи,
На море теплое взгляни,
С годами стали мы похожи.

Оно морщинистой рукой
Разгладит душу и обнимет,
Накатит пенною волной,
Подарит счастье и отнимет.

Ты плачешь, щеки солоны,
Так время быстро пролетело,
Весной все лето впереди,
А ты уже помолодела.

Не поднимать бы пыли,
Не лезть бы на рожон,
Опять весною этой
Для чувства пробужден.

Опять на фоне рамы
Оконного стекла
Синеет гиацинтом
Душевная тоска.

Припомнить бы – какая —
И чувством дорожить,
Но где взять постоянство,
Его не одолжить.

За окнами квартиры
Каменоломни ад,
Оранжевые спины
Лед на куски дробят.

Текут потоки грязи
Привычно, не спеша,
И прерванные связи
Восстановить пора.

Меня ты не забыла?
И не клянешь в душе?
Зимой я, как в берлоге,
Живу на этаже.

Но позвонивши робко,
В ответ услышал: «Да»…
С таким молчаньем долгим…
С таким довеском льда…

Ледовый солидус рассыпался на части,
Всю черноту и шаткость обнажив,
Как символ смены зимней власти,
Сильнее нас соединив.
Мы больше и значительней казались
Там, где утесами кончались берега,
На дивном месте стоя мы прощались,
С любовью нашею прощался только я.
Глаза твои то омрачались,
То оживало пламенем лицо,
Над головой твоей смыкалось
Златое святости кольцо.