Юлия Волкова-Арсентьева - Родом издалека. Поэтический сборник

Их нет во Вселенной, кому бы могла
Без страха поверить
Исповедь.
Хранила в душе, как и в ясности глаз,
Свидетельство веры
Истовой.

Влюбленная в образ из давнего сна,
К нему обращалась
Мысленно.
Весь мир ее, писанный в темных тонах,
Лишь эта вращала
Истина.

Теряя с реальностью хрупкую связь,
Быть верной клялась
Призраку.
Обетов священных мудреная вязь
Застлала глаза —
Искорки.

Ревнивей Отелло был сумрачный принц.
Казалось, любил
Искренне.
Целуя, испил ее жизнь до зари,
И стали как пыль
Искорки.

И в сумерках видит то тень на стене,
То профиль знакомый —
Изредка
Она, Персефона из царства теней,
Живущая в доме
С призраком.

Молчаньем раздражая тишину,
А белый чистый лист – движением руки,
Маэстро вновь черту перешагнул:
Занес над бездной тоненькую кисть,

Чтоб истерзать всю нежность белизны —
Почти не видный, отраженный свет,
Сгустить мрачнее краски, ведь из них
Он создал мир однажды в голове.

Дворцы, тираны, войны, города,
Руин империй темные фигуры —
За них бы мастер и гроша не дал,
Ни волоса из пышной шевелюры.

Простой девчонки душу рвущий взгляд,
И жемчуг, как она, весь странно-белый…
Увидит кто-то в нем цикуты яд,
А я – последний свет в земных пределах.

Я шагаю под солнцем, кислотным оранжевым солнцем,
И, теряя остатки рассудка, теряю себя.
В воспаленном мозгу каждый шаг, словно пульс, отдается,
Тишину вместо сердца немого ритмично дробя.

Словно нету меня. И вообще никогда не бывало.
В жаркий полдень исчезли, как призраки, тени в раю,
И теперь у ворот в мутном облаке слов запоздалых
Я непрошеным гостем в сторонке тихонько стою.

Далеко-далеко, за горами, полями, степями,
Весь в крови, мой единственный дом и единственный рай.
Больше мира в нем нет, лишь война. Там отец и там мама.
В том раю, в тех стенах прозвучало когда-то: «Прощай».

Не могла я подумать, что в жизни такое бывает:
Чтоб душа – далеко, оболочка – одна, без души,
Только мается, бьется, как бабочка в банке слепая,
Не надеясь преграды порханьем своим сокрушить.

Мне бы просто идти без конца по дорогам случайным,
Все вперед и вперед, натыкаясь на камни в бреду.
Семь печатей скрывают запретно-заветную тайну…
Но, кто знает, потерянный рай я, быть может, найду.

Октябрьский воздух, смертельной отравой прогоркший,
Так давит на плечи, что страшно им даже дышать.
Глотков еще пять или шесть мне осталось, не больше —
Я каждый смакую с улыбкой кривой, не спеша.

Смотри, здесь и небо стальной зубочисткой проткнули,
Но небу не больно, поверь. Все достанется нам.
У места укола роится встревоженный улей
Из проданных душ – а у неба ни края, ни дна…

Здесь город разрушенных Стен, кокаиновых принцев,
С Мефисто скрепивших в угаре азартном контракт.
Как два уголька – то глаза на их каменных лицах.
Ты в них не смотри: не дотянешь потом до утра.

Да что это я говорю… Уж светает, взгляни-ка.
Шесть вздохов прошли, на губах моих пена и яд.
Недавно привиделся в черном мне призрак безликий,
И душу иголкой проткнул тот невидящий взгляд.

Просто дай мне уйти
Так неслышно, как тени уходят.
Мой любимый Берлин
Загрустит, но, я верю: поймет.
И недолго совсем
Я смотрела в глаза твои вроде.
Две зеленых звезды —
Горький яд и дурманящий мед.

Просто дай мне уйти
Против ветра осенней свободы
Невозможно легко,
Будто веса во мне вовсе нет…
Просто дай мне уйти,
Как герои под титры уходят,
И закат золотой
Им бросает лучи свои вслед.

Просто дай мне шагать
Все вперед, не смотря на дорогу.
Только капельки две
По щеке пролагают свой путь.
Я виновна, но все ж
Согрешила совсем я немного:
Я влюбилась в тебя,
И о том не жалею ничуть.

Все вперед и вперед,
Спотыкаясь, не видя прохожих,
И, не зная, куда
и зачем, только главное – вдаль
Я иду… Но скажи:
Хоть немного я нравлюсь ведь тоже?
Хоть солги, но скажи.
Очень нужно в ответ твое «да».

А потом, ты поверь,
Станет все так легко и неважно,
Что уйти насовсем
Будет мне до смешного легко.
Только помни меня,
Ведь такие не встретятся дважды,
Не напишут тебе,
Не нарушат твой ложный покой.

Ведь так не бывает. Как будто случайно
Мы в сказке с тобою вдвоем побывали.
Послушай, мне кажется, буду ночами,
Вздыхая, сквозь сон проговаривать: «Vale».

Палящее солнце и Тибра изгибы —
То римских каникул святое начало.
Без этих каникул я б точно погибла.
Какое же чудо, что мы повстречались.

Кирпич Пантеона и Sopra Minerva —
Их сколько ни вижу, все словно впервые.
Волшебным бальзамом расстроенным нервам —
Пронзительно чистое «Ave Maria».

Все «molto gentile» и «prego signora»,
Как бисер, в заветный карман собираю.
Зачем же, скажи мне, кончаются скоро,
Едва лишь начавшись, мгновения рая?

Ты все показал мне, провел по дорогам,
Где Рима патриции в бой выступали
С парадной процессией, стройной и строгой,
На помощь богов призывая в запале.

Подходят к концу, как и всякая сказка,
Минуты блаженные наших свиданий.
То солнце, то небо, те яркие краски
Хотела б с собой увезти в чемодане.

Так больно прощаться. Не легче ли было
Тогда нам друг друга вообще и не встретить?
O caro amico, я – нет, не влюбилась.
Сдаю я обратно от счастья билетик.

Не говори со мной. Не говори.
И не пиши, а хочешь – и не думай.
Ты мой колдун, молчун, мой принц угрюмый.
Пусть это будет наш последний штрих

В истории с началом, без конца.
Корявый ямб не осквернил пролога,
Не спутался с твоею рифмой строгой,
Усмешкой вечной твоего лица.

Ты знаешь, иногда не надо слов.
Фальшиво все, что боль не диктовала —
Правдивей тех слёз на скулах впалых,
Ведь рядом с ней все рифмы мира – ложь.