Ирина Арсентьевна Коробейникова - Любви не названа цена…

Сны в зеркалах, увы, неотразимы.
Меня спасает ночью слабый свет лишь.
Я тихо отправляю строки в зиму
И жду, что ты когда-нибудь ответишь…

Уходит наше бабье лето,
Уходит тихо, не спеша.
Осенним солнышком согрета,
Ты так мила и хороша.

Я подойду к тебе, родная,
И обниму, как в первый раз.
Люблю тебя. За что, не знаю.
За свет твоих зелёных глаз?

За нежность, доброту и ласку,
За солнца луч в моей судьбе?
За то, что подарила сказку,
Спасибо, милая, тебе.

Бредём мы молча по аллее,
Чуть слышно листьями шурша.
И вот уже закат алеет…
Грустит и празднует душа.

Коротким было бабье лето.
А разве жизнь не коротка?
А счастье женщины? За это
Шли на костер во все века.

Потом завоют ветры злые,
Закружат листьев хоровод.
И станем мы с тобой чужие —
Судьба навек нас разведёт.

Зима глубокими снегами
Остудит души и слова.
Любовь, как листья под ногами,
В грязь втопчет подлая молва.

А дальше снова было лето,
В чумном пиру – чужой кураж.
Сгорели в счастье два билета.
А счастье что? Фантом, мираж?

Я столько лет скитался где-то,
Меняя годы, города.
Искал и звал тебя… Но где ты…
И вновь дороги, поезда.

Я в женщинах, что были рядом,
Всегда искал твои черты.
Каким же приворотным ядом
Меня тогда споила ты?

А вдруг нас терпким поцелуем
Поманит старое вино?
Страдаем, боремся, ревнуем,
А всё ведь прожито давно.

За столько лет, бродя по свету,
Познал я истину одну:
Не нужно бабе бабье лето —
Верните женщине весну.

В осенней пустоте полей.
Своя, пусть грустная, но прелесть,
Летела стая лебедей.
Несла на крыльях свою верность.

В прозрачной синеве небес.
Мелькнули над притихшей речкой,
Вот позади остался лес.
Березы, белые как свечки.

Шумят листвою золотой.
На лунном диске легкий росчерк
Оставлен ангельской рукой.
Знакомый и любимый почерк.

Летят по звездам в дальний край,
На землю сыплют перья щедро,
Не говорим мы им: прощай.
Весной вернутся к нам, наверно:

Растают белые снега,
И белые вернутся птицы.
А мы уже в который раз
Подумаем, что нам все снится.

Узоры звезд, летящий снег.
Дымки из труб колечком вьются.
И самый близкий человек
Мне скажет: «Лебеди вернутся».

***
В доме, где меня никто не ждет,
Жизнь перелистаю, как страницы,
Вспомню, как зимой здесь снег идет,
Как кричат перед отлетом птицы.
Старые газеты перечту,
Заново все новости узнаю,
Среди книг твое письмо найду,
Где ты пишешь – без тебя скучаю…
Столько лет и столько зим прошло,
Но мне на мгновенье показалось —
В старом доме стало вдруг тепло,
Словно я с тобой не разлучалась.
Я себя ловлю на том, что жду,
Скрипнет под твоей ногой ступенька,
Вот войдешь, тебя я обниму
И скажу: «Не виделись давненько.
Где ты? Как? С кем жизнь свою прожил?
Был ли счастлив? Как твое здоровье?»
И в ответ услышу: «Дорожил
Лишь тобой, единственной любовью!»

Люблю герани на окне,
Люблю, когда глубокой ночью
Звонишь
– Ты помнишь обо мне?
– Конечно!
– Я скучаю, очень!
Люблю, когда осенний дождь
Сквозь сито сеет за окошком,
А ты звонишь: Меня ты ждёшь?
Скажи, ну любишь хоть немножко?
И вновь звонок, теперь уж в дверь.
Я открываю
– Что такое?!
– Вот хочешь верь, хочешь не верь,
Не стало на душе покоя,
Что ты одна в ночи грустишь…
Прости, что часто огорчаю.
Любимая, что ты молчишь?
Я просто молча обожаю.
Тебе знать это ни к чему,
Вот и молчу во тьме кромешной.
Но на твоё
– Я так люблю!
А ты? – Отвечу
– Да, конечно!

Наверно Бог связал нас ниточкой одной —
Я от тебя, а ты опять за мной.
А если ты захочешь в сторону свернуть,
Я за тобою продолжаю путь.
«Иголка с ниткой» – так зовут нас все друзья,
И говорят, что разлучать нельзя, —
Обломится игла, иль оборвется нить, —
И что же делать нам, как дальше жить?
Мы связаны с тобою ниточкой одной
И много лет живем одной судьбой,
Но кто-нибудь нам может точно объяснить —
И кто из нас игла, а кто же нить?

Было это все как в первый раз,
Музыка негромкая звучала.
Не сводя с меня влюбленных глаз.
Ты вином наполнил два бокала.
А кругом такая тишина!
В небе перемигивались звезды.
Ты сказал – ну, за любовь – до дна.
Хоть её мы встретили так поздно.
За любовь не названа цена —
Ей покорны юноши и деды.
И когда нагрянет к нам она,
Не посмотрит, молоды иль седы.
И мы пьём за позднюю любовь,
Чтобы дальше с нами ни случилось.
Как она волнует сердце вновь,
Нам с небес дарованная милость!

Мне сказали когда-то давно,
Будто я не могу рисовать.
Посадила я грусть под окно,
Да и правда – к чему рисковать.
И летели нещадно года
В бледно-матовых красках тоски,
Лишь восторженность иногда
Нежной болью сжимала виски.
Был далёк акварелевый мир
От размытых скучающих глаз.

Но в цветной невесомый эфир
Я пришла насовсем как-то раз.
Стали краски секретам учить,
Появляются с разных сторон:
То сиренево вечер молчит,
То над лесом шафрановый стон.
Нежно-палевой нотой Шопен
Подарил мне палитру любви…

За периметром пепельных стен
Светло-карие очи твои
Обрели акварельную высь
И без лени пространство творят.
Я смешаю оттенки:
– Держись, —
Не укрыть мой смешавшийся взгляд
От промытых хрустально небес
И от плотно звенящего дня —
В бандероль рыжик счастья* пролез,
В ней ты кисти прислал для меня!..