Юрий Бердников - Сады Маргариты. Серия «Рандеву». Книга первая

Мои стихи рождаются, как лето:
из запахов цветов, растущих вдоль тропы,
из облаков клубящихся, из цвета
твоих волос – как поздние снопы.

Мои стихи рождаются из ливней.
Как в зарослях внезапно водоём.
Они похожи на промокший пыльник,
которым укрывались мы вдвоём.

Я их сбиваю с листьев чистотела.
Прохожим раздаю… Дарю домам…
Мне с ними ничего не сделать,
доверившись твоим губам.

Богатства чувств не выразить пером.
Бессильна кисть – мгновение прекрасно.
И стоит ли желать напрасно
понять умом
полдневный зной, вечернюю прохладу,
лягушек хор в затиненном пруду,
пьянящий запах трав,
ночных теней громады
и веток стон в разбуженном саду?

Поэтом быть – всмотреться в синеву:
Вселенная – предстартовой площадкой!
И если ты осилишь тетиву —
пускай стрелу без страха и оглядки.

Поэтом быть – найти к сердцам пароль,
забыть, что есть ещё другой ваятель,
быть роялистом большим, чем король,
и к истине быть ближе, чем Создатель.

У розы шипы. У тебя – удивленье.
Вскинутый бровью вопрос:
О чём Вы?
Но милая! В ливнях весенних
ты сможешь прочесть откровения гроз?

Услышать сердец одиноких биенье,
увидеть внезапные паводки звёзд?
Поймёшь ли причины волненья Вселенной,
о певчая пташка, нечаянный гость?

К чему краснеть, потупив очи долу?
Твоих ресниц и так красив изгиб.
К губам твоим – попутный ветр Эола.
Но чем же охладить виски?

О музы! Печальна судьба Актеона:
невольность открытья, жестокий финал.
Так всё повторилось – я слышу погоню,
и своры всё ближе раскатистый лай.

Охотницей юной и пламенно-дерзкой
предстала, но, милая, я же – поэт.
И что твои стрелы? Причиною веской
событий нежданных станет рассвет.

Всё вспять потечёт, и по новым законам,
лишь только нарушим условья игры,
и ты вдруг увидишь: другая погоня
проносится мимо по склону горы…

Не Дафна – и, право, к чему эти лавры?
Моя Артемида смущеньем горит.
Я вышел к заливу – наивный, как варвар,
навстречу улыбкам красавиц-харит.

Бунтующий птенчик, но разве взаправду?
К тому же под ливень и снег?
Упрямство как принцип не козырь за партой:
перья встряхнул – и в побег.

О прыткий! Несёшься – не остановишь.
Какою мечтой одержим?
К привалам гнездовий, стойбищ, становищ?
К кочевьям спасительной лжи?

Бесспорно, наивность. Ведь тон уже задан.
Но всё же как повод хорош
и дождь проливной над задворками складов:
быть может, очнёшься… поймёшь.

Названия клеток пишутся вязью.
Мягко ли стелют, плетут?
Дверцы стальные захлопнутся разом.
Поздно! Лови на лету!

Запретов, воспрещений, правил
не знает сердце. Голосу любви
не скажешь – нет.
И разве мы не вправе
довериться тому,
что мятежом в крови?

Шаг любимой по первому снегу,
словно вздох облегченья: зима!
Искры, вспыхнув, штурмуют с разбега
бездну неба и сводят с ума…

Ведь недаром же губы в помине,
светлой чёлки упавшая прядь…
Озарений внезапны лавины —
захлестнут и тревоги и падь.

Эта пытка стара: не сутки —
счёт минутам вести на года,
дней и сводок шершавые сгустки —
словно крылья стихии: беда!

Странен поиск путей к совершенству —
кто с тобою в безумный полёт?
Кто Икаром, изгоем, лишенцем
рухнет с неба, как в вечность, на лёд?

Здесь правил не дано: вчера ль плыла
в темнеющем пруду кувшинкой?
Но жёсткость прорезается крыла,
и штрих судьбы – как охра на суглинке.

Я терпелив. В сиянье долгом дня
пишу портрет. И если станешь птицей,
возьми с собой палящий жар огня,
что отсветом любви – на лицах.

Гул турбин над забвенья рекой —
что не канет в холодную Лету?
Ты пришла, как из детства, босой
в мир, который зовётся планетой.

Ты пришла, разомкнув тесный круг
наставлений и отчих заветов.
И кольцо твоих девичьих рук —
как венок озарений поэта.

Твой приход – как начало весны,
яркий всполох цветенья каштанов,
в сонной жизни – пролог новизны,
опрокинувший прежние планы,

словно зыбкий, дрожащий полёт
над незримой волной ощущений,
тень давно позабытых невзгод,
ожидание новых свершений.

Вообрази, что небо – без звёзд,
что солнце безжалостное над равниной,
что мир беспредельно ясен и прост —
так это и есть разлука с любимой.

Кругами ада – любовь кончалась.
Кругами ада – так начиналась.
Кругами ада – у губ причала.
Кругами ада – чтоб всё сначала!

Как странно, когда за последней чертою
профиль любимой вдруг узнаю…
я с детства воздушные замки не строю,
но милая, так крепостей не сдают.

Твоей души я не затронул,
но сам не обошёл углов —
как дерево, завесься кроной,
чтоб не задел твоих основ.

Замкнись в себе, чтобы не ранил
и ненароком не обжёг,
чтоб зря не тратила рыданий,
едва начав играть пролог…