Игорь Шептухин - Дедовы сказы. Сборник стихов казачьих поэтов

Тёмной ночью собой ты меня согревал,
Я делился последней горбушкой,
Всё ж за нами остался в горах перевал,
И лесок тот с зелёной опушкой.

А потом, через месяц, вручали кресты,
И мне тоже «Георгий» достался,
Буду помнить навек, три последних версты,
Что спасая меня, ты промчался.

Вновь свои узорчики в небе шьют шрапнели,
Рваными стежочками с края да на край,
И вразброс по полюшку -серые шинели,
Медленно идут вперёд, – Боже помогай!

Не свернуть им никуда: справа топь-болото,
Слева жизни не даёт вражий пулемёт,
Зубы сжав идёт вперёд русская пехота,
Есть приказ занять деревню – и она займёт.

Из-за леса на рысях выезжает конница,
Сотенные на ветру полощатся значки,
То взметнувши шашки вверх, выручать торопятся
Обессилевших пехотских, терцы-казачкИ.

Вот слетел один с седла, покатился кубарем,
Знать в станицу полетит «чёрное» письмо,
И со свистом-гиканьем, молодецкой удалью,
Всыпали германцу там по первое число.

Ну, а ближе к вечеру, как деревню взяли,
От пехотских приходил старый капитан,
И сказал:" Что как не вы, все б мы там лежали,
Слава терцам-удальцам, Слава казакам!»

Провели его за стол, за простой походный,
Сотник крепкого вина приказал поднесть,
«Нас представили к крестам, -обмываем, рОдный,
Семерых к «Георгию», да к дубовым -шесть.

Из одной станицы все -возрастали вместе,
И средь этих шестерых – меньшенький мой брат,
Как мне матушке писать, что сказать невесте?
Вот остался нынче жив – сам себе не рад.»

И фуражку с головы, дрогнувшей рукою,
Потянул, враз потемнев, капитан седой:
«Милый мой братушечка -будь Христос с тобою!
Сколь живу на свете – страшно так впервой!»

А наутро полк ушёл из деревни сонной,
Как и не было их здесь, терцев-казаков,
На церковном кладбище, рядышком с часовней,
Оставались шесть дубовых свеженьких крестов…

Занималася зорька ранняя,
В улице моя хата крайняя.
Хата крайняя, в три окошечка,
Подыграй-ка, кум, на гармошечке,

На гармошечке, да на тальяночке,
Жги лезгиночку спозараночку.
Эх, бешметик мой чесучёвенький,
Я мальчишечка, как есть бедовенький,

Эх, бешметик мой позалатанный,
А я молодой, несосватаный,
Несосватаный, неповенчанный,
Пулей вражею непомечанный,

Шашкой острою нецелованный,
Батей с Матушкой небалованный.
Неболаванный, небогатенькай,
Гребенской казак неженатенькай.

У кого то жизнь – чарка полная,
А моя судьба -девка вздорная.
Девка взодрная, взбаламОшная,
Хоть капризная -а всё ж хорошая.

Неприучена с детства кланяться,
На гнедом промчит – не оглЯнется,
Не оглЯнется, не воротится,
Лишь куда то, знай, всё торопится.

Я за ней вослед сломя голову,
– Счастье и беда, у нас поровну,
У нас поровну, без остаточка,
Ласточка моя, ты ж касаточка.

В Бога во Христа свято верю я,
Лишь шумит камыш, да вдоль берега,
Всё вдоль берега, вдоль пологого
Еду завтра в путь, в путь-дорогу я,

В путь-дороженьку, да в рисковую,
Да во службицу, всё царёвую,
Во царёвую, на восходике,
В Гребенской наш полк, на три годика.

Заалела вновь зорька поздняя,
Да над крепостью, всё над Грозною,
там шумит-течёт река Суньженька,
Бог тебя спасёт, ты мой друженька.

Распогодилось поутру,
День быть солнечным обещал,
Снилось нынче мне, что умру,
Мысли злые из сердца гнал.

Из под конских копыт несёт
По дороге густую пыль,
Да в степи ветер шалый гнёт,
Ломит в пояс седой ковыль.

Вот молитвы срок подоспел,
Миг торжественный – шапки прочь!
В Душе острым шипом засел
Сон, что снился мне в эту ночь.

Сотня с места пошла в намёт,
Ни себя, ни врага не жаль,
Песню страшную, знай, поёт,
Обагрённая кровью сталь.

До конца я дойти не смог,
Вот такие вот, брат, дела,
Что-то острое впилось в бок,
Слетел кубарем из седла.

Пред глазами вся жизнь вмиг
Протекла, как сквозь пальцы шёлк,
На руках у друзей своих
Тихо к Господу отошёл.

ЖаворОнок играй да пой,
Пташка звонкая, в вышине,
Не вернусь больше я домой,
Упокоюсь в чужой земле.

Время мИнет, пройдут года,
Холмик мой зарастёт травой,
Лишь ты, певчий друг, иногда,
Промелькнёшь в небе надо мной.

Эх, гармошечка, рви меха,
Жги-играй, чтоб Душа навзрыд,
Молодого про казака,
Что в погожий день был убит…

Порассеяны по-над Тереком
В синем небушке облака,
С невысокого правого берега
Вдруг дохнёт ветерком слегка.

Позатеряны по-за Тереком
От казачьих коней следы,
За Аргуном темны ущелия,
Знаю я, брат, и помнишь ты…

В голове моей мысли ворохом,
Будто раннею, брат, весной,
Вдруг потянет сгоревшим порохом
На тропиночке, на лесной.

Очарует красой прелестною,
Промеж гор молодой лесок,
Там блеснёт вдруг на солнце лезвием,
Острой шашки чужой клинок.

И мелодия гор печальная,
Их седая пленяет грусть,
Здесь решает всё сталь кинжальная,
Коль сошёлся с врагом грудь-в-грудь.

Разлетается пыль дорожная,
И пути конца-краю нет,
Тишина здесь всегда тревожная,
Уж четыреста с лишним лет.

Тишина – нельзя слово вымолвить,
Тот, кто здесь побывал хоть раз,
Никогда из Души не вытравит
Наш суровый, седой Кавказ…

Два шага до края твёрдо прошагать,
Нам теперь до Рая, брат, – рукой подать,
Ничего не видно – предрассветный мрак,
Помирать обидно – задарма вот так.

Помирать не страшно, правда, – вот те крест!
Жаль, что не увидеть больше рОдных мест,
За своё мы бились, брат, – чего скрывать,
А теперь вот вышло время помирать.

За свои станицы, семьи и дома,
Долгие два года, шла эта война,
Кровушки пролИлось – не Дай Бог кому,
Солнце закатилось, Белое, в Крыму.

Тю, никак станичник, – бывший фронтовик,
Вон глаза отводит, да лицо кривит,
Вишь, смолит цигарку -рученьки дрожат,
Как стрелять-то будешь в односумов, гад.

Кошкельды, болезный! Али не признал?
– Вместо Бога в сердце – интернационал.
Справит всё как надо – видно не впервой,
Выпьет потом чарку – знать за Упокой.