Дарья Соль - Маяк и смотритель

Ты уедешь в Ригу, уедешь в Таллин, ты найдёшь знамение на вокзале. Все друзья, что были, но не спасали, вспомнят, как ты дорог после «Прощай». Ты построишь домик лицом к озёрам, станешь жить без бункера и забора, приручишь дух леса, прозвав Авророй, возвратишься сердцем к простым вещам. Заплетёшь в запястья лучи и блики, будешь петь лисе, воробьям, бруснике старый блюз о солнечных, ярых, диких пилигримах, странниках синевы. Ты услышишь землю, огонь и праны, словом лучше Библии и Корана прочитаешь мир, что смертельно ранен, но настойчив в жажде дышать живым. Тебе вверят тропы в рассветной дымке – проходи селения невидимкой, избегай постой, колдовство, поимку, будь всегда ни с кем, улыбаясь всем. Ты уйдёшь к порталам и перекрёсткам, забывая жизнь с потолком в извёстке, где душа на белом казалась броской, как огонь, запаянный в бирюзе. Обретёшь дорогу, язык, науку слышать всё неслышимое за звуком, знать, что все едины и вне друг друга, но легко друг к другу не прирасти. На брусчатке, в поле, на горном кряже – ты повсюду будешь искать себя же, и никто, любовь моя, не расскажет, отчего ты нежность, но и тротил. Ты воздвигнешь мост над земной рекою, ты поймёшь и высшее, и мирское, но во всех мирах не найдёшь покоя, причащённый грустью меж лунных фаз. Я ведь тоже (нежностью и тротилом начинённый) строил дома и силу.

У меня сто раз уже это было.

Но ни разу не было

просто нас.

На самом деле, я хотел писать тебе романы, пока не кончится моя земная смена, рассказывать о Альпах и Арденнах, о том, как всё, что кажется случайным, сплетётся в предрешённость звёздной Лимой, которую мы сами просчитали. Как мы однажды ждали Ноя на причале и шли камнями Иерусалима. Ты мог бы выслушать мой выговор чернильный, пропитанный слезами сырых полдней, и всё, что мне давалось преисподней, тебе вернётся светлой песней лебединой, всё, что оплачивал сгоранием и комой, ложась мостом между высоким и наземным, тебя найдёт. Я так устал от этой смены! Плыть сквозь безбрежность, в трюме круглого парома, где тошнота – всего лишь меньшая из болей, гораздо тяжелее удержаться на окровавленной, людской площадке плаца, где все – противники на игровой консоли. А я хочу лишь написать тебе истории, как плакать хочется сильнее от хорошего, как всем замёрзшим никогда не хватит розжига и как Луна ложится в волны на Босфоре. Когда реальность била в двери молчаливо, стремясь конфисковать в нас настоящих,

на самом деле, я писал нам чёрный ящик,

не слишком веря, что в игре мы ещё живы.

Что ты тянешь мне в руки? Неужто это душа? Эй, полегче, приятель, держи там, где следует, строго, в сухом месте, при комнатных градусах, пусть её ржа не коснётся, так же, как жар постороннего вздоха. Это надо ведь с этой душой, как с фарфором, плестись по гвоздям, по углям, осторожничать в речи и темах. В детстве мальчик соседский залез видеть небо на тис и лишился души, подчистую отдал её небу. И сейчас у него звездолёт и космический нюх, вот и думай теперь – мы убьёмся всем тем, что искали. Я же мастер крушить и, конечно, её уроню прямо рядом с моей, сжатой срубленными руками.

Одевайся теплее, мы выйдем с рассветом и пойдём мимо статуй промёрзшей реки, мы пройдём по болотам, где древние веды выступают на ветках то лип, то ольхи. Ничего не бери, кроме карт и картошки, кроме солнечных помыслов, лёгкой души. Скоро к югу проступит созвездие Кошки (я придумал, признаюсь – тебя рассмешить). Будет город, в котором скамейки, кофейни, полки с книгами прямо на стенах капелл, здесь беспечные жители кормят оленей из ладоней, мужчины не держат прицел, дети спят в гамаках на разросшихся кронах и война не крадёт их спокойный полёт. Мы останемся на ночь, а после – перрон и мост над пропастью, ели, заснеженный фьорд. В старом моно, в купе мы напьёмся настойкой, с тонким привкусом памяти, лета и смол. Ты, светясь, будешь грезить о доме с пристройкой, где весь кофе и снег – только крупный помол, где в гостиной среди деревянных панелей набросаем подушек, и пледов, и книг. Поезд мчится, метель между рельсами стелет, ветер гонит небесный китовый плавник. Не уснув длинной ночью, мы выйдем у бухты, в этот час она станет границею бран. Ты заметишь, что профиль мой с каждой минутой всё прозрачнее, виден сквозь лоб океан. Мы оставим друг другу венки из акации, обещание вечности, запах травы.