Игорь Платонов - Заполярный Ковчег. Стихи и поэмы

…Ты проснёшься и выйдешь навстречу,
Став счастливой и вновь молодой;
И в сердцах отогретая вечность
Эту землю оставит живой…

Я становлюсь невозмутимым,
Как океан, одетый в лёд;
Броня зимы несокрушима,
И мир дышать не устаёт.

Странна полярная пустыня,
Луна огромна и светла,
И звёзд горстями золотыми
Озарена сплошная мгла.

И откровением для взора
Горит распахнутая высь;
А равновесие простора
Не сокрушает головы.

Но день придёт – и содрогнётся
Предел ледовой немоты;
И в сердце музыка прольётся
Живой лавиной красоты.

Мощью скал и озёр,
Вечных сопок и рек
Ты ворвался в мой взор,
Заполярный ковчег.

Вольный Север, мой кров
От рожденья в краю,
Где ответом на зов
Вьюги сполохи вьют;

Где весною ручьи
Льют по венам бальзам,
И в бессонной ночи
Что-то нужно сказать,

Я стою и молчу,
С диким плачем в груди,
Потому что хочу
В сердце песню найти,

От которой легко
И спокойно в глуши,
Чья печаль без оков
И судьба – не на лжи.

Память сбросила груз,
Ты прости меня, Норд,
За туманный маршрут
И за то, что был горд.

И ещё за любовь,
Что в пути не сберёг;
И за долгую боль,
От которой не слёг.

Но я спас без грошей
Отрезвляющий лад;
Я молчу, а в душе
Только чайки кричат.

Душа до зари пропоёт,
А утром захочется плакать;
И вспомнится ветреный год,
Пропахший дождём и собакой…

Дыханье прозрачных озёр,
Тропа, обогнувшая камни;
Отца немигающий взор
И мать, озарённая пламенем…

Дрова полыхнут – и сгорят,
Собака в дожде затоскует;
И мы возвратимся назад,
Туда, где тревога не дует.

Родные улягутся спать
И я успокоюсь мечтами;
А в памяти будут стоять
Корзины с живыми грибами.

Горечь века, и двор – как убежище,
А за ним – притяженье дорог;
Только ветер… лишь ветер так свеж ещё,
Что уносится твердь из-под ног…

Как несёт пассажира до станции
Тяжкий транспорт без драмы в шумах,
Нежит память меня традесканцией
И катает на вешних плотах.

Постою, разомлею в тех радостях,
Что дарила родимая весь, —
В звонком детстве и в буйстве до крайности,
И пойму, что открыт я ей весь…

Ты чиста вольным духом, провинция,
Хоть разодрана вся изнутри;
Время рушит недвижимость принципов,
Что обшарпаны, как ни смотри.

Никому не судья и не мытарь я,
Ностальгия – не тяга пера;
Всё равно, если Русь и немытая,
Я прижат к ней всем жаром нутра.

Я не знаю, читает ли Родина,
И сияет ли в мыслях народ,
Но я слышу, как плачет мелодия
Волшебства, где и камень поёт.

В этой музыке дышит Вселенная,
Грея тех, кто ещё может жить;
И стихия, до боли нетленная,
Выжигает всю хворь из души.

Я прощупал тебя всеми нервами,
Дорогая моя красота,
Чтобы чувства остались бессмертными
И сияла в судьбе высота.

Порт околдован прибоем,
Над якорями – джаз;
А я немотою болен, —
Страшно дышать…

Флот адресован морю
Жертвенным дрейфом,
А я окандален боем
Ярого рейда.

В нервах – аттилова стужа,
Сердце бушует и пляшет;
Город все чаянья глушит
Каменным плачем.

Держит меня и жмурит
Сила ударно-причальная;
В этой промозглой буре
Всё так случайно!

Пусть никуда не деться,
Благословим маршруты;
Мы – штормовые дети
Тайных приютов.

Время вобьёт прибоем
Душу в небесный доступ;
Ну а пока – свободен
Бури апостол.

Как грохотали вагоны
В нервах полярного тракта!
Вьюги охрипшие стоны,
Трасса промозглого мрака.

Где-то пропали таксисты,
Будто мираж – Майами…
Все мы, как есть – артисты,
Только трясёт не в драме.

Водка и апельсины,
И задубевшие руки;
Запах зимы и бензина
Перегасил все глюки.

Словно вселенским эхом
Плакала эта стужа;
Стал я твоею вехой
С дикой тоской наружу.

Голым нутром, аортой,
Принял твою отраду,
Ветер сплошного Норда,
Ставший моей балладой.

Верил открытым сердцем:
Вышний предел не бросит,
Хоть куролесил дерзко,
Но и не слёг в неврозе…

И возвратился с неба,
Паром дыша в твой облик
С шапкой такой нелепой,
Предвосхищая топлес.

Дух не упрятать в шкуры,
Боль погасили губы…
Стала моей натурой
Родина снежной шубы.

В стране гудела шебутная перестройка,
Народ крутился и сколачивал бабло;
А друг мой Вовка вспоминал шальную Зойку
В глухом краю, где минимально барахло.

Он никогда не кайфовал от криминала,
Но так уж вышло – пьянка вздыбила базар
И в кураже больших понтов не миновала,
И грабежом дохнул тревожный перегар…

Его подруга перестала быть влюблённой
И в одночасье отказалась от него;
И мне письмо пришло из заполярной зоны,
Где прав на личный выбор нет ни у кого.

И в том письме звучала просьба с ноткой спешки, —
Собрать консервов, чаю, денег, сигарет,
И подвезти всё это в зону для поддержки…
И скоро был укомплектован этот грев.

На КПП меня встречал большой охранник,
Я объяснил всё, дав дежурный четвертной;
И скоро в комнату секретных ожиданий
Зашёл мой друг с татуированной братвой…

Мой друг был рад, как никогда, меня встречая,
Я быстро выгрузил из сумки всё, что вёз;
И разогрелся организм ударным чаем,
Точней – чефиром, продирающим до слёз…