Борис Кондратов - Black Book

Это мой мир, это мой выбор просвечивать кожа да кости;

Словно быть жертвою холокоста

Твоих упрёков и мнений,

Быть причиной твоих бедствий,

Быть следствием твоих бестий.

Это мой мир, и пусть труд Сизифов,

Но в моих силах – разжечь войну всего-навсего

двумя разговорами,

И вот – между братьями – склока.

Но, ты же знаешь, что на это я не пойду,

Ты и есть mon ami, так что я жду упрёка.

Ты же и есть моё «Пли»! :

«Найди то, что ты любишь, и позволь этому себя убить».

И в душе – тишь, от которой спастись мне поможет один лишь пиит,

Кой стоит в своём одиночестве

Посреди аншлага неимоверного,

Покорный року, как монарх Лир —

Станом своим по-королевски гордым

И горлом Наполеоновым всё твердит и твердит:

«Это мой мир».

До встречи через сто тысяч лет,

Мой палач – мой плач.

Перейти бы с облегчённых,

с утончённых

на sovereign красный,

там, где никотина десятка,

две пачки в день.

Откормить пузо, отпустить бороду и,

было бы здорово,

волосы – до самых до плеч;

не мыть – ясен пень.

Посылать нахуй вот прям в тот момент,

когда захотел послать нахуй

(знаешь, хочется этого десять раз в день,

но не сделал ни разу).

И родиться не у полюса холода,

а где-то под Темрюком,

но, не загрузишь на

saveoursouls [dot] com

индульгенцию

не отправишь на

letterstogod [at] heaven [dot] org

вот эти стихи.

c’est la vie —

не заменишь на «таково» —

выбито уж,

не подправишь задним числом —

и поделом,

что вместо палящего Солнца

вечно слякотно.

выгнать бы из головы:

гусаров, ампир, барельефы, корону,

Зимний, Малевича, «досемнадцатый»;

поселиться в глуши —

комары, укроп, пять утра и к корове,

пёс, лишь тебе верный,

в общем, «дотыщавосемьсотшесятпервый»,

и ты – отнюдь не вельможа,

ты – просто муж.

бросить будильник на восемь утра,

гаджет есессна АЙкакой,

ультрахайдефинишнматьеголакшери —

Богу бы прямо в лицо бы сказать:

я есть судьба

и сам я решу,

но

утро, маршрутка

и я весь такой:

«я не с вами».

mon ami

(Франция, ну-ка сгинь, тут разговор о

Российской Империи —

как ни крути, тебе не ровня)

но

«друг мой,

друг мой,

я очень и очень болен»,

иду вновь за камнем

вечером ранним

ибо знаю – не уснуть уж мне.

Так, ладушки, как обычно – сказал всё, но только не то, что хотел,

деля ложь от

плевел —

не поддавшись на речь провокаторов,

плебей (с замашками императора)

признаёт своё поражение

– — ххх – —

в девять утра. Прилавок. Она

(хамит, волосы сальные, обесцвеченные)

– Пачку. Одну.

– Красные?

– Нет. Синие. Утончённые.

А знаешь,

Аллитерация

А-аномально —

Авральна.

Босой бег

Бориса

Банален —

Борьбой!

Впервые

Воспринял вонь

Воистину

Великодушно.

Грусть – горемыка

Гигантским Гаргантюа

Градом – горою

Грандиозно гремит.

Дьявол – добряк;

Дух – добровольно

Дремлет до

Doom’ного дня.

Евнух – [jэ] -ротоман

Елабугу

Еблет

Елдой.

Жизнь же

Жэ-Жэ

Жестокостью

Жадно Жрёт

Зину – Зазнобу.

Заполоняет.

Заболевает:

Злом.

И искрой,

Игрой,

Изнасилует

Истину —

Крамольную

Кривду —

Куртизанку

Кондратова.

Лю – [пошлостью покрывается прах] – блю

Лениво ласкает!

Лает!!

Ломает!!!

Мама, молю!

Мною множится

Мост

Мракобесия.

Negretto – ночь

Нивелирует

Ненависть

[меж] Ножною негою.

Оперируя опием

Олигофрен – остолоп

Олицетворяет

Оракула очи.

Правда

Предаст

Православие

Педерастией.

Разовый рот

Рок разорвёт.

Разумно, раз-вод

Ряжется род.

Стан словоблуда —

Сорок сем.

Самка-Самец,

Смертно-сакральное семь.

Ты!

Твердолоб, трудолюб, терпелив.

Теплота – Темнота,

Тварь – трепетна́.

Ужгород – узится;

Уловка – устанет;

Ум – умирает;

Уменьшается

Уд.

Федра фрустрирует

Футуризмо-фатальным

Франко-ferrum’ным

«Фи».

– Хуй,

Хули хотел,

Харизматично-хара́ктерный

Холерико-Хер?

Це целина?

Циник —

Царя

Целовай!

– Человек?!

Чёрному чу́ждо

Чураться

Чёрта.

Шёлковый шар.

Шельма шалью шалит,

Шебуршит, шармит.

Ширма – шрам.

Щёголя щель

[о] Щастье щебечет.

Щедро Щука́

[о] щеловечит.

«Я задыхаюсь от твоей нежности» (с)

Твёрдости мне не занимать!

Ыттык-Кюель – свидетель моей тебе верности.

Эротизируя эго.

Эстет Эфрон —

Эталонирует

[в] Эгоизм.

Юность, юлюся

Южуся

Юдюся,

Юродивый

Я.

(на сцену выходит поэт (или уже на ней находится), в руках – листочки с этим текстом, которые по прочтении он (поэт, то бишь) бросает на пол или в зал)

ХО-РО-ВОД!!!

Заведём хоровод?

Мыслями-разумом;

Апокрифом-копотью

в лоб бью,

тебе невдомёк —

кто? где?

с какой стороны?

знаешь, друг,

сторон давно тут уж нет,

как и нет высоты,

глубины,

привычных тебе измерений,

привычек,

рублей на йены,

занавесок, купленных матерью семь (или семьдесят?) лет назад,

а

материю не удивить подобными сроками —

вот как ты —

получил оплеуху

по-лбу – по-уху,

по-суху, —

и не вразумеешь, что оплеуха вообще была.

я почти тридцать лет сплю

и вижу сон:

«я люблю»,

но,

стоит проснуться и

сладкий туман,

ясен пень, как дурман

и

в

явь:

– этот ёбаный быт,

– этот ёбаный ад,

– да и ёбаный стыд;

– Вавилон моих чувств

(да к тебе, к тебе же, само собой);

– все сомненья, кто – пуст, а кто – полон;

– убежденья, кто – друг, а кто – ворон?

– разум – вот, да толку ничуть,

– сердце – гнёт.

(ну гнёт же!?!)

и ещё сто миллиардов субстанций, фрустраций, деноминаций, геополитики, придурки, сангвиники (я обидел чувства холериков?) – да всем похуй на флегматиков и меланхоликов; не наследуют царства Божия ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – все слышат только о пидарасах, на всех остальных насрано, похуй всем на алкашей, алчных, чёрных, цветных, поэтов, прозаиков, бумагомарателей, все целлюлозные фабрики всех Китайских Народных Республик; либеральность, демократичность и консерваторство сводятся лишь к цвету домов в Макондо, бешено, бешено безразлично на Мордор и орков —

пусто всё

в сущности,

если разобрать на атомы

матами.

луна!

и всё становится ровно таким,