Глеб Пудов - Византийские сны
- Название:Византийские сны
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:9785005117052
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Глеб Пудов - Византийские сны краткое содержание
Византийские сны - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
то Геракл сражается с гидрой,
то послышится бег колесниц,
то со львами сплетаются тигры,
а рабы повергаются ниц…
Широта мировых горизонтов
и ушедших культур глубина —
вот чем дышит простор Геллеспонта
и чем песня тех путти полна!…
V. Предок
Крадется вдоль берега, у камышей,
к судьбе недоверчивый росс.
Он жил среди пляски кровавых мечей
и смерть для него — не вопрос.
Ладья подготовлена. Где-то Царьград
надменно глядит на волну,
но с трепетом ждет, как могучий отряд
весною объявит войну.
А Меса 7 7 Меса — главная улица Константинополя.
гудит, как разгневанный рой,
солдат всюду громче шаги.
Старик-император вечерней порой
кричит в небеса: «Помоги!»
Крадется вдоль берега, у камышей,
к судьбе недоверчивый росс.
Он слышал, что книг там — как в речке ершей,
и храмов там много, и роз.
Он будет служить византийским богам,
пройдет сотни дальних дорог,
затем он вернется к своим очагам…
С него и начнется мой род.
VI. Стекло
В прохладных покоях, вдали от тревог,
изведав коварную суть перемен,
свой мир претворял в сочетания строк
седой Кекавмен 8 8 Кекавмен (ок. 1020 – после 1081) – византийский писатель, автор руководства по военному искусству («Стратегикон») и книги «Советы и рассказы», в которой объединил назидательные истории и житейские советы.
.
Как хочется сына от бед уберечь!
Как хочется счастьем надежным снабдить!
И вьется, и бьется, и тянется речь,
как тонкая нить…
«Не верь никому! Твоя пристань — семья!
Обманы повсюду и вечная ложь…
И даже твой друг может бросить в тебя
сверкающий нож…».
Как много столетий с тех пор утекло,
исчез в этих водах суровый старик…
Но, кажется, прав он: повсюду — стекло,
что рушится вмиг.
Санкт-Петербург
Худы мои кеды…
Худы мои кеды
и разум мой худ.
Терплю свои беды,
как младший Лихуд 9 9 Иоанникий (1633—1717) и Софроний (1652—1730) — греческие монахи, преподаватели Славяно-греко-латинской академии. Во время преподавательской деятельности столкнулись с множеством проблем и неприятностей, особенно Софроний.
.
Судьбе противленье —
чужая игра.
Живу, словно тень я…
на грани пера.
Санкт-Петербург
Политика
Скоморохам нынче — счастье:
деньги, слава и почет!
Не коснутся их напасти
и беда их не возьмет.
Смело лезут на трибуну
и кричат, шипят, свистят —
как испорченные струны
или вражеский снаряд.
Зритель массовый доволен
(соучастие как лесть),
а на клоунские роли
кандидатов и не счесть!
Санкт-Петербург
Смоленская рапсодия
I. Тень
Под вечер зонтами ощерился город,
холодному ливню на дерзость его отвечая.
Неспешно налью себе чашку душистого чая
и стану смотреть с высоты на огни и заторы.
Ну что ж… Суетится народ, как безумное стадо,
планета в пространстве летит бесконечном.
Гляжу из окна и смеюсь: суеты мне не надо —
она засоряет собою понятие «вечность».
А мир понемногу (уж если взглянуть за изнанку)
теряет причины и следствия, смыслы и связи.
И я растворяюсь. Проснусь спозаранку,
а я — только тень, что витает над утренней грязью.
II.
Под вечер я выйду без всякой причины
в Лопатинский сад. Там горят фонари.
Пройду по аллее, попью капучино
у мокрой афиши с наклейкой «Paris».
На старом мосту поприветствую уток,
в их честь сочиню пару ласковых строк.
И в этом неспешном движении суток
увижу, как мне улыбается Бог.
III. Осень
Пришел октябрь и с кленов горемычных
стряхнул серебряные кружева,
и ветер, словно яростный опричник,
их разметал по улицам. Жива
та самая осенняя эпоха,
когда поэмы разливаются рекой,
и коль поэту пламенному плохо,
доволен он, и мчится за строкой.
И я доволен, пусть не плодовит я,
пусть муза где-то тешится с другим
и надо мной смеется ядовито,
пусть годы исчезают, словно дым…
Доволен я. В тиши и незаметно
я делал свое дело вопреки
судьбе-злодейке; жаждою монетной
не унижал явление строки;
глядел из окон на автомобили,
что молодых навстречу их судьбе
несли; глядел, как злобные дебилы
сжигали книги в воющей толпе.
Все это — мир. Ужимки и гримасы
реальности, все — суета и тлен.
Но я не ждал, что будет мир прекрасным,
поскольку знал: не будет перемен.
IV. Двойник
В цвета золотистой латуни
окрасила осень сады.
В Смоленске — октябрь. Накануне
со мной разговаривал ты.
Кричал мне, что я изменился,
что вовсе не слышу тебя,
и далее – с точностью СНИЛСа 10 10 СНИЛС — номер индивидуального лицевого счета.
—
дорогу в чужие края
чертил мне на ватмане белом.
— «Зачем туда ехать, скажи?..»
— «Там жизнь не такая и, в целом,
там можно достойно прожить:
не лгать, не работать напрасно,
не быть, как скотина в узде…»
— «Эх, милый, реальность ужасна.
При этом ужасна везде».
Обиделся он. Хлопнул дверью,
и быстро ушел от меня.
Сейчас, полагаю, наверно,
он ищет другие края.
P.S. Как прежде, октябрь что есть силы
латунью покроет сады.
Зачем же, далекий и милый,
тогда не настаивал ты?
V.
Когда ночь опустится шалью,
мне явятся древние сны,
послышатся бряцанье стали,
удары клинков о щиты.
И крики взметнутся метелью
над полем у тихой реки,
увижу скопление тел я,
пойму — все мои земляки.
Проснувшись под утро в постели,
замечу я (Боже Ты мой!),
что бок мой несчастный прострелен
каленой татарской стрелой!
Смоленск, Мстиславль
Будущее
Глаза его ярко горят в темноте.
Он может практически все:
послать информацию к дальней звезде,
чтоб тем уничтожить ее;
он мысли читает; проекты творит
одним мановеньем руки,
и часто с Вселенною он говорит
у маленькой звездной реки.
Но есть недостаток (всего лишь один!),
и с ним не расстаться вовек:
он станет бороться до самых седин,
а будет он ЛИШЬ ЧЕЛОВЕК.
Смоленск
На кладбище старом вороны поют…
На кладбище старом вороны поют,
покойники дремлют в гробах.
Покинут они свой печальный уют,
чтоб людям явиться во снах.
И спросят тебя: «Чем ты, друг мой, живешь?
Зачем тебе годы даны?»
А коль не ответишь, зачем ты живешь,
тебя зацелуют они…
Интервал:
Закладка:
